Коричневая вынужденно признала, что Пурпурный — тот ещё интриган; как умело он вёл речь о двух актёрах одновременно, защищая своего и подставляя чужого.
Последовала пауза, в течение которой Бежевый с эктаром совещались; Пурпурному удалось загнать их в угол. Затем эктар заговорил.
— Обращаю свои слова к другу, который замыслил убийство короля, но побоялся проделать это в открытую. Размышляя о тайных способах наподобие отравления, он направился в дворцовое хранилище, где лежали особые финики, столь любимые королём. Однако, следуя извилистыми коридорами, юноша встретил ещё одного человека: мать девушки. Он сообразил, что, хотя отец и одобряет связь дочери с королём, родительница вряд ли пожелает своему чаду такую участь. Скорее, она пойдёт на всё во избежание позора. Молодой человек уразумел, что ему совершенно не обязательно мстить сопернику на троне; старушка сделает это за него. Поэтому он свернул в один из боковых проходов и предоставил ей идти своей дорогой. Проиграть он теперь не мог: если она уберёт короля, отмщение свершится, и его никто не посмеет обвинить. Если же нет, король всё-таки окажет ему услугу, избавив от нежеланной невесты.
Настал черёд Пурпурного.
— Он учится, — вздохнул тот с растущим уважением, имея в виду эктара. — Проникает в мои замыслы и отклоняет их. Могут возникнут сложности.
— Но у матери не достанет духа убить кого бы то ни было, — возразила Коричневая.
— Верно. — Он повернулся лицом к сцене. — Обращаюсь к матери. Она действительно замышляла убийство, чтобы защитить свою дочь, но встреча с молодым человеком заставила её понять, что проникнуть в хранилище незамеченной и отравить финики не получится. Чем ближе она подходила, тем абсурдней казалась ей мысль об убийстве кого бы то ни было, особенно короля, хорошего друга её мужа. Она просто не могла этого сделать. Придётся поговорить с дочерью и убедить её отвергнуть королевское ложе, чтобы сберечь себя для какого-нибудь милого молодого человека, достойной партии — своим чередом он точно появится на горизонте. Поэтому мать поставила пузырёк с ядом в одну из ниш, прочь с людских глаз, и прошла мимо хранилища с облегчением от того, что нашла лучший выход из положения.
Пурпурный перевёл дыхание.
— В любом случае, миг спустя ей пришло в голову, что пузырьку там не место, ведь его может найти кто угодно, хоть бы и уборщики. После чего возникнут неудобные вопросы, и если яд опробуют на животном, то во дворце поднимется суматоха. Мать развернулась и пошла назад, чтобы забрать его, несмотря на страх: вдруг её поймают с ядом в руке? Однако, к её удивлению, пузырёк исчез. Миновало всего несколько минут, и больше никого в коридоре не было. Она поняла, что лишь один человек мог забрать яд: встреченный ею незадолго до того юноша. Должно быть, он следил за ней и подобрал пузырёк, как только она его спрятала. Неужели он воспользуется им самолично?
Пурпурный перевернул весь предыдущий монолог эктара с ног на голову. Мать была чиста, а вот друг сохранил и мотив, и возможность… теперь у него ещё и отрава появилась. Финал приближался; зыбкий пол под ногами Пурпурного выровнялся.
Но Бежевый явно имел в запасе сразу несколько интригующих концовок, одну из которых и предоставил своему хозяину.
— Обращаюсь к дочери, — просвистел эктар. Дочь послушно повернулась к нему; горделивая грудь качнулась, блеск украшений тут же привлекал к ней внимание. Многоцветье юбки перекликалось с оттенками камней, выдавая творческую натуру и усиливая привлекательность образа. Даже показавшиеся из-под подола пальцы ног лишь подчёркивали невинность девы. Коричневая поймала себя на том, что жаждет к ней прикоснуться, несмотря ни на что; в пьесе человекоподобные роботы жили по-настоящему, и эта машина превратилась для неё в аристократку, дочь титулованного придворного. Её нельзя было не полюбить.
— Эту девушку никто не понимал, — бубнил переводчик. — Брат надеялся убедить её привлечь королевское внимание, и она казалась заинтересованной. Отца такая перспектива только радовала, а вот мать — ужасала. Но, по правде говоря, она не собиралась сходиться с королём… как и с любым другим мужчиной.