- Уже девять часов, Софи, просыпайся, - мягко повторяет он, легонько потрепав меня по плечу. Я мычу что-то нечленораздельное и переворачиваюсь на другой бок, пытаясь снова углубиться в пучину тёплых снов, устраняя реальность, игнорируя её, не принимая. - Софи, перестань, не будь маленькой, - говорит со смешками он, снова и снова пытаясь растолкать меня. - Не говори только, что мне придётся принимать жёсткие меры, - после недолгого молчания он продолжает: - Как знаешь, но если ты сейчас не встанешь, то родители уедут без тебя и ты останешься тут на всю ночь, - предупреждает Миша, уже прошагав до двери, о чём свидетельствовало и то, что меня больше никто не тревожил. Вздыхаю и, оторвав голову от подушки, переворачиваюсь так, чтобы увидеть его, но не встаю. На это мой организм ещё не готов, дайте ему пару минут.
В этой позе четко обрисовывалась линия моего бедра. Он облокотился плечом о дверной косяк, отвечая на какой-то самому себе заданный вопрос; под его взглядом я мягко перекатилась на спину и ленивым жестом убрала со лба прядь волос, лезущей в глаза. Томная чувственность моего незначительного движения и его взгляд, вмиг потемневший, навёл меня на мысль, что вряд ли Миша будет сильно возражать, вздумай я остаться.
Встаю и иду к выходу, ещё немного покачиваясь от слабости после сна, но голова не болит и алкоголь полностью выветрился из головы, больше не притупляя мои мысли. В дверном проёме я остановилась лицом к нему. Я стояла холодно и твердо, как скала, глядя прямо перед собой - на верхнюю пуговицу его рубашки. Его адамово яблоко дернулось вверх-вниз, когда он сглотнул.
- Будь менее холодной, Софи, - пробормотал он.
После сна я никогда не могла мгновенно прийти в состоянии "игры". В гневе я вскинула глаза, намереваясь испепелить его взглядом, но меня ошеломило выражение его лица: нежное и просящее. На какую-то секунду я... я смутилась. И он попытался этим воспользоваться. Поднял руку с явным намерением погладить меня по щеке, а моя замедленная реакция ещё не смогла этого предотвратить. Прикосновение пробудило меня окончательно, встрепетнуло, наполняло энергией и реальностью до краёв, как и глубокий вдох, заставивший мои лёгкие работать на полную силу. Кровь пульсирует в висках, сердце стучит как удары кувалды по стене: невероятно сильно, практически сбивая с ног. Его холодная ладонь и пальцы на моей тёплой ото сна коже.
Не смотря на Мишу, убираю его руку от лица и уношу ноги со второго этажа, почти перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Все гости уже собраны внизу у дверей и смотрят на меня удивлённо. Растрёпанная, раскрасневшаяся, по-наивному сонная и тёплая, чуток помятая. Фил искренне улыбается от уха до уха, когда я заправляю локон за ухо и пытаюсь ладонями разгладить воздушную белую кофту. Анна фыркает; ну да, она же с иголочки одета, ни один локон не выбился из причёски за все эти часы, а я как чучело огородное на приёме у знатных вельмож.
- Ты заснула четыре часа назад, но мы не стали тебя будить, ведь знаем, что алкоголь действует на тебя усыпляюще, - объясняет мама, пока Анна и Денис перекидываются не добрыми взглядами, а Игорь так, чтобы никто не увидел, показывает мне большой палец, поднятый вверх, вроде как я молодец. Таня, улыбаясь, одёргивает его, но сама подмигивает мне. Клоуны, честное слово. - Ну, ты собирайся, мы пока машину заведём.
- Мама, ты же не забыла, что я тебе говорила? - задумчиво вклинивается Лиза, смотря на меня как-то странно. Я вся напрягаюсь, предчувствуя что-то нехорошее. Что ты уже задумала, сестричка-истеричка? - Мы с Валерой едем к вам, а с нами и дети - мы же покрасили комнату у нас дома, - ты уверена, что Соньке хватит места в одной с нами комнате, которая уж не славится своими размерами.
- Выбор невелик, так что придется вам потесниться. В тесноте да не в обиде, как говорится.
- Она может остаться в гостевой комнате, - вклинивается в разговор Миша, появившийся на верхней ступеньке лестницы. Я вздрогнула, услышав его голос.
- О нет, нет! Это будет очень неудобно, если она останется сейчас, когда ты только-только приехал. Она утомит своими расспросами, Соня ведь девушка-огонь, ты знаешь, - говорит мама, а Филипп закашлялся, словно сказанное и смутило его, и удивило. Бедный, бедный Филя. Я не мешаю маме и папе отговаривать Мишу от этой сумасшедшей идеи, ведь такое же заинтересованное в этом деле лицо, как и они.
- Что вы, Светлана Николаевна, всё нормально: Таня и Игорь останутся, да и Филипп тоже хотел, насколько я помню, - возражает Миша, спустившись на две ступени ниже.