Тишина, повисшая во всём доме и между нами сопровождалась испытующими взглядами, заглядывающими, кажется, не только в глаза друг другу, но и в душу. Он решает прервать паузу первый, сделав полшага ко мне:
- Это правда?
- Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, - бормочу я, недовольно поправляя кофту.
- Ты скучала по мне? - повторяет он, делая ударение на слове "мне", будто ранее упомянутый Глеб тоже стоит в комнате, скрываясь за портьерами. Заходи, дорогой, ужин на столе.
- Гравитация существует и яблоко, упавшее на голову Ньютону, оказалось червивым? Наверное, кто знает. - Сарказм процветает в этой комнате и во всех моих словах, что не удивительно, учитывая все обстоятельства, которые привели к такому положению вещей.
- Наверное?
- Яблоко упало мне на голову? - комично показываю себе на макушку, тыкая пальцем туда, куда якобы могло упасть яблоко Ньютона. - Ещё пару вопросов и запас смешных ответов закончиться, - предупреждаю я, пожимая плечами.
- Я тоже скучал, Софи, - вкрадчиво говорит он, подходя ко мне и беря мои руки в свои ладони. Пытаюсь не смотреть на него, в который раз за этот день. Что со мной? Откуда эта покорность и кротость, будто бы я смирилась со всей этой ситуацией; но ведь это не так! ведь я должна злиться, должна быть в ярости и метать молнии. И, дабы слёзы не взяли верх над злостью, я начинаю говорить всё то, что первым приходит на ум, вырывая руки из его рук:
- Можно было не скучать, понимаешь? Можно было остаться здесь, со мной. Можно было наблюдать за тем, как китайская роза минута за минутой погибает в этом доме из-за недостатка света!
- А ведь я сразу сказал, что в том углу мало освещения, но ты меня не слушала, - улыбаясь, отвечает он, хмыкая.
- Ты мог здесь быть в тот момент, как Лера сказала первое слово! - говорю я и говорю, пытаясь стереть с лица эту улыбку; пытаясь донести до него, как я скучала. До такой степени скучала, что буду говорить всё, что угодно, кроме нужных слов, признавая, что он имеет надо мной контроль. Силу, возвращающую меня к нему по мановению пальца, по щелчку. Это так не правильно, так противно, так до невыносимости тяжело. До безобразия правдиво, ведь эта улыбка отзывалась в моей груди звоном колокольчиков, а ноги становятся ватными. Тело рвётся к нему, а душа тут, протестует, отказываясь от белого, капитулирующего флага. Но она чувствует, что ещё пару попыток, пару предложений перемирия, и она подпишет договор, несясь на свет, как мотылёк на огонёк.
- Какое такое важное слово? - ей ведь и шести месяцев нет.
- "Агу", "мама", "папа"... Но какая на фиг разница?! Ты это пропустил, а ведь должен был слышать.
- Я - не папа Леры. И даже не мама, прошу заметить.
- Заткнись, даже не хочу ничего слышать, - прерываю я его, - ты - её крёстный, который должен быть рядом с ней не только один день в год. Она не должна получать открытку на Новый год и День рождения с десятью баксами в ней; она должна получать знания от тебя. Ты должен быть тут, рядом с ней.
- Рядом с ней должны быть родители, а я, повторяюсь, не её папочка, - возражает он, разводя руками. - И, да, откуда ты взяла сумму в десять баксов? Ты что, думаешь, я такой жмот?
- Минуточку, мистер, вы - её крёстный папа! И разве вам не приказали заткнуться? Нет? - повторяю я, прищурившись. - Заткнись, - снова переходу на обычный язык беседы, - ты просто невыносим!
- Несносен, ужасен, высокомерен, эгоистичен, напыщен. И очень, очень скромен, - говорит Миша, фыркая в конце перечисления своей краткой характеристики, - всё это я уже слышал от твоей же одиозной персоны, Софья, так что не нужно повторений, пожалуйста. Лучше скажи то, что ты на самом деле сейчас хочешь сказать.
- Я? Я ничего не хочу говорить; я хочу стать рыбой и утонуть, - снова бурчу я.
- Рыбы не тонут в воде. Даже русалки не тонут в воде, - улыбается он, пожимая плечами.
- Ты говоришь о фантастике, я же о исключении из правил.
- Ах, ну да, конечно, - закатывает глаза к потолку. - Сонь, да перестань, это просто по-идиотски. Вся эта сцена.
- Твой стиль, чем ты ещё недоволен? Такое любишь устраивать ты, я лишь решила попробовать так же.
- Я скучал по тебе, - возвращается он к теме разговора, с которой всё и началось. Это похоже на круговорот воды в природе. Бесконечный процесс.
- Повторение - мать учения, - вырывается у меня и я выдыхаю, устало потирая рукой глаза, пытаясь снять напряжение. Пора заканчивать этот цирк и сваливать. Ненавижу клоунов. - Миша...
- Хорошее начало, я уже не Михаил, - тяжело вздыхает он, скрещивая руки на груди, готовясь слушать всё то, что я скажу. - Так вот, Михаил, - гримасничаю я, напоминая ему, что не только "Софи" существует, как имя-символ, но и его так же ещё не забыто, - вы уехали.