Я прекрасно помню свой Первый Сдвиг, который наблюдал в далеком, кажущимся мне теперь уже чужим, детстве. Воспоминания имеют такую подлую особенность со временем терять приверженность к тому, кто ими обладает. Если во мне вдруг зарождалось желание вспомнить свои детские годы, то по непонятной и необъяснимой причине я трактовал эти воспоминания, как краткие истории, случившиеся с неким мальчиком Тимом Родом, отказываясь принимать тот факт, что этим вымышленным мальчиком на самом деле был я сам. Итак, свой первый Сдвиг Тим Род увидел в восемь лет.
Прежде чем поведать вам эту странную, почти фантастическую историю о наблюдении Первого Сдвига, хочу напомнить, что я отнюдь не претендую на роль Свидетеля, коих ныне не счесть и которые сделали и продолжают делать на своих якобы хорошо сохранившихся «воспоминаниях» карьеры, информационные поля и материальные блага. Торгуя налево и направо тем, что по праву может принадлежать только Истории Белого Света, памяти человечества и в малой степени частному лицу, и уж никак воспоминания о Сдвиге не могут быть ни предметом провокационной рекламы, ни объектом бесстыжей торговли, ни гнусным способом извлечения прибыли. В этом абзаце я заявляю об отказе от авторских прав на рассказанные мною воспоминания о Сдвиге, так же вдогонку довожу до сведения, что не приму участия в сертификации данных историй и сведений, и заведомо сообщаю, что обнародованные мной воспоминания не имеют официального патента для использовании их в исторических документах и каталогах. Таково моё решение, таков мой выбор и никто не вправе осуждать и критиковать меня за это, пусть рассказанное ниже имеет рейтинг полувымысла или полуправды — что отнюдь не преуменьшает ценности моих личных переживаний, четко и ясно сохранившихся в памяти и душе.
Тим Род внутри меня продолжал.
Я удивительно отчетливо помню свою мать. По фигуре она была упитанной и полной женщиной, но при этом невероятно подвижной и активной. Поверьте до некоторых пор, никогда я не видел её неподвижной или молчащей. Казалось, что в её сердцевине находится мощнейший из известных двигателей Земли, вырабатывающий динамику телодвижений, мимики и многоголосия звуковых эффектов. В повседневной одежде мамы преобладали яркие насыщенные цвета, современные светоотражающие материалы, богато украшенные бесчисленными ошметками рюш и декоративных нашивок, часто вместо светского платья я видел на ней исключительно костюмы клоунов и ростовых кукол. Огненные кричащих цветов парики, накладные потешные носы, забавные разноцветные бакенбарды и искусственные бороды, разные пластмассовые очки-приколы дополняли разбитной дизайн матери. Каждый день моего детства был настоящей изящной сказкой, бесконечным посещением цирка шапито, который находился буквально у нас дома, и работал, если так можно выразиться, всего для одного зрителя — для меня. С матушкой никогда не было скучно или грустно, она давала мне то, что принято сейчас называть тривиально и пресно — хорошее настроение. Я не могу назвать её имени, по причинам конфиденциальности моих неофициальных воспоминаний, но поверьте мне на слово о такой матери мог мечтать каждый ребенок, живущий в те далекие, дикие, по нынешнем меркам, времена.
Запах нутряного жира — вот та капля «дегтя», которая присутствовала в моих детских воспоминаниях. Обычно мать использовала много грима для создания своих образов и дизайна на лице и теле. Театральный грим, который непомерно дорого стоил в те стародавние времена, впрочем, и сейчас цены на него неоправданно высоки, из экономии мать делала сама. Рецепт грима довольно прост: необходимо взять нутряной жир животных («барсучье» сало) и растопить его на медленном огне в любой эмалированной посудине; более всего для приготовления грима подходил нутряной жир свиней и рогатого скота. Затем растопленный жир, пока он был горячим, несколько раз фильтровали, удаляя шкварки и прочие не растворяемые сгустки и включения, а далее, разделив на порции, тщательно перетирали получившийся состав с цветными натуральными красками. На выходе получалась некая эластичная и безвредная для кожи мазь различных цветов. Самый важный цвет белый — белила, ими мать обычно закрашивала всю поверхность своего лица и открытые участки тела. Затем шли популярные красный и черный цвета, ими рисовались кроваво алые губы, брови и другие элементы масочного потешного дизайна. И поныне вспоминая детство, в горле у меня будто бы снова стоит навязчивый неприятный запах кипящего животного жира, словно все, что я вспоминаю, происходит наяву, где-то совершенно рядом.