19
Выходные прошли как-то лениво и в пределах дома, испорченные дождливой погодой. Телефон упрямо молчал, я упрямо не звонила куратору сама. В целом-то, зачем бы Купряшину было мне звонить, верно? Да и своей тяги связаться с ним я до конца объяснить не могла. Моя внезапная симпатия и профессорские на нее отклики это, возможно, вообще игра моего воображения, и кроме обычной похоти с его стороны ничего и не было. Хотя ведь и не воспользовался случаем, даже придраться к нему не получалось, да и не сильно хотелось. Хотелось абсолютно другого. Где же ты, Купряшин, у меня, знаешь ли, дело к тебе.
В понедельник измотанная до основания, хотя считалось, что выходные для отдыха, а не душевных терзаний, я пара за парой занимала свои излюбленные последние парты в аудиториях, ожидая последней четвертой пары, когда увижу нахально-прекрасное профессорское лицо. Моя шпионская тетрадь была всегда со мной и я уже могла похвастаться тем, что опознавала своих одногруппников даже без преподавательских перекличек в начале лекций. Симонов как-то всё время оказывался в непосредственной близости от меня и сверлил меня подозрительным взглядом. Ему-то что надо? Да неважно, даже не хотела и знать, мало будто было в моей голове лишней информации и дурных мыслишек, не дававших мне жизни спокойной.
Последняя пара началась со звонка, заставшего в аудитории лишь половину студентов по списку - с ума сошли раз прогуливали предмет куратора - и пустой преподавательский стол. Ну и где носило Купряшина? Обычно до тошноты пунктуальный, он серьезно задерживался, чем немало порадовал, кажется, всех доживших до последней лекции студентов, кроме меня. Я была озадачена. Это что же получается, мне он приснился что ли? Нет, ну это понятно, что приснился и даже не раз, черт бы побрал эти грешные сны, но в реальности-то существовал ли мужчина моей мечты всё-таки или нет? Мне срочно был нужен ответ и этот самый мужчина в придачу!
Дверь в аудиторию неспешно отворилась и внутрь заплыла широкоформатная, но приятная на лицо дама, таща в руках какие-то распечатки, и прошла за преподавательское место под разочарованные вздохи курса, уже мысленно покинувшего территорию университета.
- Меня зовут Нина Борисовна, я сегодня подменю вашего преподавателя.
Вот так "здравствуйте, приехали", это что еще за подмены? Где принимают письменные несогласия с происходящим, я первая в очередь. Отсутствие Купряшина как-то вводило меня в состояние тоски, хотелось сразу выть на луну и забиваться в одинокий безкупряшинский угол. Лекция стала унылой и неинтересной, - будто до этого я лекции слушала, а не пялилась на облаченное вечно в строгие рубашки подтянутое профессорское тело, ага! - дождливая погода за окном лишь придавала атмосферности моей безосновательной хандре, хотелось поскорее домой. Еще недели не прошло моей учебы в университете, а я уже хотела поскорее разобраться с этим и выпуститься. Жаль мозгов на экстернатуру мне в наследство не досталось, так бы разыграла карту гениальности и... не встретила Купряшина. Хотя он всё равно где-то прохлаждался, что был, что не был.
После лекции за дверьми аудитории я натолкнулась на Симонова, вышедшего раньше меня и сейчас старательно изображавшего заинтересованность пыльной лепниной на потолке. Выдержав с невозмутимым видом мой уничтожающий всё живое взгляд, одногруппник остался стоять на своем месте, отчего-то заставив меня нервничать своим поступком. Я-то выходила последняя, мне стало жуть, как интересно кого он там ждал и что собирался делать, но снисходить до его надменной персоны мне совсем не хотелось, поэтому я направилась к выходу, минуя поворот в крыло, в котором находился кабинет куратора. Его же нет, нечего мне делать будто - под закрытыми дверьми пороги обивать. Я уже почти вышла из университета, когда в кармане джинс коротко прожужжал телефон, уведомляя о новом сообщении, открыв которое я не смогла сдержать удивления, увидев имя отправителя. Купряшин!
"Совсем не скучаешь поди."
Мои губы против воли начали расплываться в широченную улыбку, которую я пыталась хоть как-то унять, взывая к хитроумным дыхательным гимнастикам, учение о которых вновь пало смертью храбрых при появлении на горизонте хотя бы упоминания моего профессора мечты. Черт, если он и моя галлюцинация, то я отказываюсь от какого-либо лечения, дабы поддержать такую болезнь в тонусе.
- Это парень твой? - Низкий голос, раздавшийся позади прямо у моего уха, заставил меня, застигнутую врасплох, подскочить на месте от страха. Симонов! Черт! Надеюсь, он не видел сообщение и имя отправителя! Я быстро заблокировала телефон и дрожавшими руками спрятала его обратно в карман, разворачиваясь к своему одногруппнику. Нахальная улыбка во все пятьдесят пять зубов красовалась на его довольном лице. Неужели всё-таки успел прочесть?
- Какой еще парень? - Нельзя торопиться с признаниями в том, в чем еще не успели обвинить, тут меня не проведешь, я на полицейских сериалах, можно сказать, собаку съела.
- Ну тот, что в пятницу тебя забирал. - Мне послышалось разочарование в голосе? Зато можно выдохнуть, про Купряшина речи не шло.
- Тебя это никак не может коснуться. - Нет, серьезно, что это за сеанс вторжения в мою личную жизнь?
- Коснулось в тот момент, когда ты мне бессовестно наврала, - Симонов скривил обиженную мордочку несчастного существа, нуждающегося в опеке.
- Все лгут, мой дорогой, привыкай. - Я не собиралась затягивать эту пустую болтовню и дальше, в кармане новыми вибрациями жгло телефон, мне срочно нужно было бежать.
- И я о том, староста! - Симонов нагнал меня, начавшую было удаляться от него. - Все лгут и он тебе тоже точно врет!
- Ты что, подрабатываешь семейным психологом в неурочное время? Так я не записывалась на прием. - Бежать! Срочно бежать от этого маньяка! - Сам-то что ли не врешь?
- Я же из добрых побуждений! Да постой же ты, не убегай. - Я пропустила легкой трусцой в сторону автобусной остановки, но Симонов не отставал. - Ты так счастливо улыбнулась, читая сообщение в телефоне, - это ведь он, да? - Я напряглась при упоминании своего почти интимного переглядывания с телефоном несколькими минутами ранее. - Он же не подходит тебе, бросит же.
- Не бросит! - Я вдруг развеселилась и не смогла сдержать смех от абсурдности ситуации, когда меня отговаривали от общения с моим собственным братом-обалдуем. Подошел мой автобус и, входя внутрь, я бросила одногруппнику, обернувшись к нему: - Никогда не бросит, мы повязаны с ним на всю жизнь. - Симонов снисходительно покачал головой так, что я должна была понять, что еще увижу, что он был прав, а я, продолжая смеяться, уже из салона автобуса скорчила страшную рожу и зловеще добавила: - Я знаю слишком много его страшных тайн.
Двери закрылись, оставив снаружи ошалевшего молодого человека с приоткрытым от удивления ртом, а я, не стесняясь, отсмеялась под неодобрительные взгляды остальных пассажиров. Смех мой резко оборвался с приходом очередного сообщения, на настойчиво вибрирующий телефон, о котором я чуть не забыла. Купряшин!