45
- Я скучал. – Доступ к кислороду мне был почти полностью перекрыт настойчивыми, какими-то голодными поцелуями, сквозь которые Купряшин как-то умудрился еще что-то говорить. Мастерство, мать его. Я неразборчиво попыталась промычать в ответ что-то нетерпеливыми интонациями, призывая своего недоделанного куратора заткнуться и не тратить время на слова – поговорить ещё успели бы, в этот же момент мне было важна лишь наша такая жадная до касаний встреча. – Мир, если ты не придержишь коней, - я оторвалась от поцелуев и внимательно посмотрела на Грома, он выглядел слишком серьёзно и даже словно опасно, — то я тоже не смогу.
- А ну и к черту! – Я сама подалась навстречу новой порции ласк, выбив своим напором сдавленный, рваный вздох из моего мучителя, ставшего на какое-то мгновение наконец-то моей жертвой. Эта чертова охота удалась!
Руки Купряшина чуть сжали мои плечи, прижимая меня ближе к себе, в то время, когда мои пальцы уже вытаскивали рубашку из брюк, открывая мне доступ к такому желанному телу, хозяин которого зашипел от ледяных прикосновений, но меня это мало волновало, эти страдания уж он сможет пережить.
- Несносная девчонка, есть в тебе хоть капля благоразумия? – Я отрицательно мотнула головой, и меня тут же ухватили за талию и в два шага переместили к профессорскому столу, приземлившись на который я, кажется, свалила что-то на пол.
Я продолжила попытки расстегнуть рубашку, но она, словно неприступный ров на пути к осажденной крепости, не поддавалась мне, Купряшину срочно нужно было перейти на нормальную человеческую одежду, которую хотя бы можно быстренько снять. Я не решилась дернуть за полы рубашки в стороны, чтобы пуговицы разлетелись по кабинету, хотя мне на мгновение и захотелось посмотреть, как это невозмутимое создание сможет с его обычным непробиваемым выражением лица покинуть университет в таком виде. Но все мои мысли вышибло разом, когда бросив мои губы, Гром впился в мою шею, забравшись в этот момент под мою кофту и обняв меня без мешающей нежным касаниям ткани, а руки его в отличие от моих были невероятно теплыми, такими, что захотелось, чтобы обнимал крепче, прижимал ближе. Сумасшествие, форменное сумасшествие. Я попыталась совладать с ремнем на брюках Купряшина, но у меня ничего не вышло, поэтому я со злости схватилась за пуговицу на собственных джинсах, черт бы их побрал. Неужели не могла хоть раз в жизни надеть какую-нибудь юбку? Я попыталась сдернуть с себя джинсы, начав ерзать на столе, чем отвлекла профессора от досконального изучения линии моей шеи.
- Ну нет! – Купряшин почти взвился от моих действий и дёрнул мои штаны обратно наверх, сорвав с моих губ вздох разочарования, я-то не собиралась оставаться в одежде, что, как оказалось, шло вразрез с планами куратора. – Имей же совесть, Миронова!
- Или что? – Я с каким-то азартом вскинула подбородок, уверенно взглянув в абсолютно черные глаза, в которые меня неумолимо затягивало.
В кабинет внезапно постучали, что заставило меня испуганно дернуться и попытаться инстинктивно отпрянуть в сторону от Купряшина, хоть я и помнила, что дверь заперта и никто бы не смог зайти внутрь и застать нас в такой недвусмысленной ситуации с моими ногами почти обвившими талию профессора. Еще стук, уже настойчивее, «Михаил Евгеньевич, вы на месте?». Гром вдруг коварно улыбнулся и, чуть закусив свою нижнюю губу, приблизился ко мне, прошептав на ухо: