— Дирборн, — поприветствовал он ее своей глупой, самодовольной улыбкой. Она решила, что он определенно вылечил зубы волшебным образом. Сироты, выросшие в 1930-е годы, точно не имели доступа к стоматологической помощи.
— Риддл, — кивнула она и поспешно отвернулась.
— Сегодня мы начнем варить особенно трудное зелье. Как я уже говорил вам на первом уроке в этом семестре, для тех из вас, кто меня слушал, — хихикнул Слизнорт, — Большая часть этого семестра пройдет за приготовлением Оборотного зелья! Теперь, кто может назвать мне ингредиенты? Вы должны помнить их, потому что это было в вашей теории.
Рука Гермионы уже взлетела в воздух, прежде чем она даже подумала об этом.
— Продолжайте, мисс Дирборн.
— Ну, это займет месяц, так что первый ингредиент — время. Затем сушеные златоглазки, которые должны настаиваться 21 день и водоросли, которые можно собрать только один раз в месяц в полнолуние. Дальше два пучка спорыша, перемешать три раза по часовой стрелке, затем варить зелье в течение 80 минут в оловянном котле. Потом — пиявки, тертый рог двурога и шкура бумсланга. И дальше … эм … немного от того человека, в кого вы хотите превратиться, — радостно протараторила она.
— Просто великолепно! Пять очков в пользу Когтеврана. Приятно видеть, что вы наконец обрели голос, — широко улыбнулся ей учитель.
Гермиона откинулась на спинку стула, слегка улыбаясь. Следующий месяц обещает быть веселым. Ей понравилось варить Оборотное зелье в свой предыдущий выпускной год. И на втором курсе, даже если не все прошло блестяще (справедливости ради, это все было ее идей: от воровства ингредиентов до приготовления зелья. Хотя тогда она оказалась в больничном крыле. Нет, ей нельзя думать о том времени).
— Я понимаю, что вы все ограничены во времени, поэтому будете работать группами по три человека…
Ее хорошее настроение внезапно испарилось.
— Это зелье будет засчитываться за вашу итоговую отметку, поэтому я ожидаю, что вы запишите все точные шаги, кто и какой вклад внес в каждую стадию. Теперь Том, Гермиона и… да, Элджернон, я думаю. Можете начинать.
Протестовать было уже поздно, да и невозможно. Когда она повернулась лицом к своей команде, то уже придумала, как они могли бы меньше всего контактировать. Другой мальчик, гриффиндорец Элджернон, как раз подошел к месту, где они сидели.
— Привет, Том, — сказал он с улыбкой и протянул руку Гермионе. — Гермиона Дирборн, правильно? Меня зовут Элджернон Лонгботтом, но все зовут меня Элджи.
— Привет, приятно познакомиться, — это был двоюродный дедушка Невилла, поняла взволнованно Гермиона. А потом вспомнила, что это был тот самый человек, который вывесил Невилла из окна и столкнул с пирса Блэкпул.
— Ну, нам не нужно искать рецепт, так как его уже запомнила Дирборн, — сказал Риддл, тепло улыбаясь ей. Она подавила свой хмурый взгляд. В его улыбке определенно не было ничего очаровательного. Убийца кроликов.
— Может, нам найти комнату, которую мы могли бы использовать, прежде чем начнем? Где-то в этом огромном замке точно есть неиспользуемый класс, — сказала Гермиона. Она знала, что таких было много, но не должна была подавать виду.
— Это хорошая идея, Гермиона, — поддержал ее Элджи. Она бы поблагодарила его, но пропустила это мимо ушей, потому что обратила внимание на преподавательский стол. Гарри упоминал это. Там была коробка засахаренных ананасов. Она судорожно сглотнула.
— Профессор? Есть ли здесь кабинет, где мы могли бы варить зелье? — тихо спросил Том, когда Слизнорт вернулся в переднюю часть класса.
Кто его подкупил? Может быть, это та самая шкатулка, которая помогла превратить один крестраж в семь? Или кто-то другой дарит засахаренные ананасы Слизнорту?
— Ты можешь воспользоваться любым кабинетом в соседнем коридоре, Том. Они были как раз освобождены для рабочих комнат. Мисс Дирборн, перед тем, как вы уйдете, я хотел вам сказать, что устраиваю небольшой ужин для нескольких избранных студентов сегодня вечером. Если у вас нет других дел, то было бы замечательно, если бы вы к нам присоединились.
Риддл застыл рядом с ней.
— О, спасибо, профессор. Это приятно. Мне нужно проверить, есть ли у меня сегодня дополнительные занятия.
Она точно не хотела идти на один из его маленьких вечеров, особенно если это был ужин.
— Я поговорю с Альбусом за обедом, не волнуйтесь. В восемь часов. Том, я надеюсь, что ты сможешь проводить мисс Дирборн?
— Конечно, профессор.
Вот же мерзавец.
Она молча последовала за Риддлом в пустую комнату, не слушая болтовню Элджи о квиддиче и ветре.
— Ты ведь не возражаешь, Том? Я все равно безнадежен в Зельеварении. Ты же знаешь, он, наверное, поставил меня в группу с тобой, только чтобы я не провалился.
— О, просто иди, Лонгботтом, но, боюсь, я не смогу подсчитать, какой вклад ты внес в проект.
— Спасибо! Ты просто молоток, Том. Я обещаю, что буду сидеть рядом в следующий раз… просто сегодня такой прекрасный день.
А потом он ушел, и они остались вдвоем.
— Скорее всего, нет. Лонгботтом терпеть не может зелья. Я не знаю, почему он выбрал их для ТРИТОНа, — сказал Риддл Гермионе, открывая для нее дверь. — Или, — задумчиво продолжил он, — Как его приняли. Должно быть, он умнее, чем кажется.
Она поколебалась, но заставила себя подойти ближе к нему.
Все любят Тома Риддла. Не веди себя подозрительно. Она не хотела проходить через дверь, которую он придержал для нее, хотя и должна была бороться, чтобы держать под контролем свое непрекращающееся стремление к борьбе-бегству-борьбе-бегству-борьбе.
— Мы и без него справимся. Это не так уж и трудно следить за зельем, если ты умеешь точно определять время, — спокойно ответила Гермиона, вытаскивая учебник и морщась от влажного запаха.
— Откуда ты так много знаешь об этом зелье?
— О, я сварила его, когда мне было тринадцать, — сказала она на автомате, не подумав, все еще копаясь в своей сумке. Дерьмо.
— Когда тебе было тринадцать? Но зачем? — спросил он восхищенно.
Думай-думай… ложь слетела с ее языка на удивление легко.
— Я видела рецепт в «Книге зелий» — копии моего отца. Подумала, что было бы забавно превратиться в него и… э-э… пойти и напугать его. Но я все испортила. Использовала кошачью шерсть. Это было ужасно — вся работа была потрачена впустую.
Не говоря уже о болезненном обратном превращении. Это тоже было ужасно, она никогда этого не забудет.
— И что случилось потом?
— Ну, к счастью, ему это показалось довольно забавным, — сказала она, улыбнувшись, вспомнив, как Дамблдор пытался отчитать ее в больничном крыле, выглядя при этом довольным тем, что на втором курсе она была такой умной.
Гарри и Рон никогда не спрашивали, но ей пришлось солгать и сказать, что она варила зелье в качестве «вызова». А мадам Помфри сложно было одурачить тем, что ее практика трансфигурации пошла наперекосяк. — Но я бы определенно не советовала этого делать. Довольно отвратительное и медленно действующее зелье, тяжело устранить все последствия. Однако я сварила его превосходно, так что отец был вполне доволен мной.
— Почему твой отец решил не отправлять тебя в Хогвартс? — спросил Риддл, без видимых усилий превращая карандаш в верстак. Он притворялся небрежным, но что-то в его сжатых челюстях и напряженной концентрации на обустройстве комнаты заставило ее подумать, что он очень заинтересован в ее ответе.
Она, естественно, подготовила ответ, и хорошо отработанную ложь говорить легко. Беспокойный и умный Сердик, не по годам развитый и одинокий ребенок. История была придумана еще до того, как она приехала в Хогвартс.
— Если честно, то я не совсем уверенна. Я думаю, что он просто забыл про это, а потом привык учить меня самостоятельно.
Гермиона вспомнила тот мучительный год после своего одиннадцатилетия, когда письмо и визит профессора Макгонагалл изменили ее жизнь. Она убедила родителей немедленно отправиться в Косой переулок. Сначала они, конечно, купили все книги, и Гермиона проводила вечера, выходные и каникулы, обучаясь заклинаниям, сколько могла, пока ждала и ждала, когда снова наступит сентябрь. Она мягко улыбнулась, вспоминая тот чудесный период, когда все начинало обретать смысл. Когда она сама начинала обретать смысл.