- Разве так можно, Олег? Это же твой начальник, - вежливенько заметил Степан Степанович.
Олег говорил правду: трезвый Степан Степанович был совсем другим человеком. Он уже не ругал сына, не кричал на него, а заискивающе смотрел ему в глаза и тихонько просил:
- Ты, сынок, смотри уж здесь, старайся. Человеком-то надо когда-нибудь становиться. Строители народ хороший. Твой начальник участка - известный и уважаемый человек. Он тебе поможет.
Дмитрий кисло посмотрел на Степана Степановича.
- И хотел бы вам помочь, - сказал он, - но понимаете, у нас не институт благородных девиц... А впрочем, мы сталь толщиной в девяносто миллиметров гнём, как прутики. Может, и его обломаем. Как ты думаешь, молодой человек?
Дмитрий встал, глянул на Олега сверху вниз н тяжело опустил на его плечо свою большую руку, попробовал пригнуть Олега. Плечо не дрогнуло:
- Кажется, отец, дело будет. Чую я это. - лукаво объявил Дмитрий.
- Ну и слава богу. Я, признаться, никогда и не сомневался в своём сыне...
Начальник управления принял Олега неласково. Ему, видно, уже звонили из управления строительства, видно, о чем-то просили, предупредили... Каспаров вздохнул, закрыв глаза, покачался на стуле, а потом приоткрыл один глаз, посмотрел на Олега, сидевшего на диване, и спросил:
- Куда же мне тебя пристроить?
Олег оскорбился таким тоном и презрительно глянул на начальника. Сергей Борисович открыл второй глаз...
- Как это - пристроить? Я всё-таки инженер и...
- Инженеры к нам сами приходят, а тебя спустили с облачков на парашюте.
Олег покраснел, снял очки и откровенно вызывающе посмотрел на Каспарова.
- Может быть, мне лучше опять в облачка подняться и поговорить с вами оттуда?
Сергей Борисович побледнел, на его скулах выступили желваки.
- Генка, закрой, дверь поплотнее. Я хочу поговорить с этим прелестным юнцом по душам.
Он вышел из-за стола, заложил руки в карманы. Я видел, что они были там сжаты в кулаки.
- Ты видишь решётку на окне? Если я тебя пущу, так ты сквозь неё пулей проскочишь. Щенок! Мы не делаем погоды в облачках, мы её делаем здесь, на земле, по которой ходим.
И все. Сергей Борисович сел за стол, стал рыться в кипах бумаг, чтобы успокоиться... Наконец поднял голову, в упор посмотрел на Олега.
Олег надел очки и, будто за щитом, спрятался за стёклами.
- Ты сегодня оформляться пришёл?
- Работать.
- В лайковых перчатках? - насмешливо спросил Каспаров.
- Да.
- Ну, будь здоров. Ты, Геннадий Александрович, сейчас в котлован? Вот и хорошо. Захвати его с собой, к Скирдину. Да повози товарища по стройке, покажи все наше хозяйство.
Мы шли с Олегом и молчали. Сергей Борисович, наверно, глотал сейчас какие-нибудь таблетки. Как мне хотелось влепить за это Олегу по физиономии!
- У него, вероятно, крепкие связи с Москвой? Иначе он со мной так не разговаривал бы.
Я молчал.
- Придётся потерпеть до маминого приезда.
Больше молчать было невозможно, и я, затаив раздражение, сказал:
- Есть люди, которые держатся в пространстве на связях, на паутинках, а другие - на собственной силе. Мне кажется, последнее и надёжнее и благороднее. Сергей Борисович держится на своей силе.
- Насчёт благородства, может быть, и правда, а насчёт надёжности - сомневаюсь. Сила у человека одна. Подорви её, и он полетит вверх тормашками. А если паутина, если их много... Оборвёшь одну-другую, а он будет держаться на остальных и плести новые. Недаром говорится: не имей сто рублей, а имей сто друзей.
- Так то друзей, а не дружков, паутинок. Один порыв ветра - и все кончено. А большую силу может одолеть только большая. Да и сила силу всегда уважает.
Олег, не раскрывая рта, засмеялся:
- Знаете, есть такие стихи: «Не большой горой, а соломинкой сняли голову». Это же делается так просто. Однажды «с облачков» позвонят сюда и очень мило скажут: «Присмотритесь к такому-то товарищу повнимательнее. Вы что-то в нем просмотрели. У нас есть сигналы...» И смотришь, человек пополз вниз. Сначала его забудут избрать в президиум на собрании, потом в партбюро...
- Но, кроме облачков, есть ещё и облака.
- Не так боги, как боженята, - гласит мудрая народная пословица. - И опять засмеялся, тихонько, иезуитски.
Тут я не сдержал своего возмущения:
- Знаешь, твой отец прав: от скуки - злоба, а от злобы - подлость.
Олег остановился, приподнял очки и. весело улыбаясь, сказал мне:
- Вы знаете, какое решение я принял после разговора с начальником управления? Напишу маме, чтобы она прислала мне дюжину лайковых перчаток.
Мне вдруг стало весело. Захотелось показать этому столичному юнцу всю нашу громадную стройку. Какое там стройка - это целое строительное государство. Мы поехали. Смотри, Олег, и слушай. Вот тебе энциклопедический очерк по всем правилам.