В бригадах на нового начальника смотрели подозрительно, с опаской.
Степан Ильичёв, человек злой на язык и жадный до работы, говорил товарищам:
- Ну и начальника господь послал.
- А что?
- Или не видишь? Он не на тебя, а сквозь тебя смотрит. Буравит...
Вскоре на участке состоялось общее собрание. Так многолюдно, как в тот вечер, в красном уголке ещё никогда не бывало: пришли даже те, кто вообще не ходил на собрания. В масках, откинутых на затылок, в брезентовых костюмах, похожие не то на водолазов, не то на стратонавтов, арматурщики сидели на полу, на табуретках и курили, обволакивая друг друга крутым табачным дымом. Ожидая чего-то необычного, разговаривали вполголоса, а когда, наконец, начал говорить Дмитрий, то сразу смолкли, притаились.
Дмитрий, усталый и хмурый, разгладил свои длинные редкие волосы, кашлянул в кулак:
- Я вот тут этими днями присматривался к нашему коллективу. Народ все молодой, славные такие ребята...
Он поднял голову, и рабочие не узнали своего начальника. Он смотрел на людей по-детски искренним и ласковым взглядом, улыбался им, как улыбаются тому, кем восхищаются. И никто не удержался, каждый улыбнулся ему в ответ. Зашумели, задвигались ребята. А Дмитрий уже сменил улыбку - лукавинка сощурила его глаза:
- Но покопался в документах, справочки навёл и увидел: плана участок не выполняет, заработки у вас плохие. Что такое? Ребята - кровь с молоком, а работают, будто старики приморенные. Почему?
- А очень просто. Разрешите реплику? - Это Ильичёв голос подал.
- Давай говори.
Ильичёв встал. Насмешливо улыбнулся:
- Знаете, есть такие стихи: «Раззудись плечо, размахнись рука». Вот она размахнётся, да и шмякнется о сухую землю. То арматуру не завезли с завода, то кислороду нету...
- Ну, а вы-то чего смотрите?
- Гм... «Смотрите». Мы - пешки.
Скирдин вышел из-за стола, на середину:
- Э, нет! Это уж бросьте. А комсомольские посты где? А зубы ваши молодые где? Если начальство не работает, ему надо дать по шее.
- Вот мы вам и дадим! - выкрикнул кто-то. Все захохотали, заговорили хором. Смеялся и Дмитрий. Потом он опять, вытягивая длинную жилистую шею, размахивая большим кулаком, горячо заговорил:
- И мне дайте, только спасибо скажу...
Собрание длилось больше трёх часов. На обычное собрание с протоколом, с председателем и регламентом оно было похоже только вначале, а потом вылилось в беседу - немного бестолковую, шумную. Но вот дружеский тон сменился резкой, угловатой рабочей критикой. Дмитрий довольно щурился, потирая руки. Пусть некоторые выступления похожи на пощёчины, пусть эти бригадиры поругаются покрепче, позлее, пусть кривится от критики этот молодой самолюбивый прораб, пусть язвит Степан Ильичёв... Дмитрий хорошо знал добрую рабочую семью. Арматурщики! Ну позаржавели малость, вот она сейчас и сходит с них, эта самая ржавчина. Ещё немного, ещё позлее, и пошла на убыль бестолковщина, - все будто за один стол сели, за одну шахматную доску, чтобы решить трудную задачу.
А главное, когда арматурщики вышли из красного уголка, резкий свет сотен прожекторов им показался мягким лунным светом. И распластованная земля, и угрюмые экскаваторы в ущельях забоев, и хребтины бетона, поднимавшиеся из самой глубины котлована, и мотовозы на эстакаде, бендежки, прикорнувшие на рисберме, и ленивые портальные краны, похожие на чудовищных четырёхпалых птиц, - все в этом свете под чёрным колпаком ночи показалось им необыкновенным, таинственным. Арматурщики, конечно, ничего не сказали об этом друг другу, а только примолкли, удивлённые. Степан Ильичёв услышал, как высоко в небе протрубили журавли. Когда он сказал об этом, кто-то стал смеяться: «Разве прилетают в такую рань журавли? Хвосты пообморозят».
Дмитрию было жалко, что парень своей насмешкой рушит эту таинственность. И он, чтобы ещё минуту-другую сохранить её, солгал:
- Я тоже слышал... Далеко пролетели. Если журавли так рано прилетают - быть скоро теплу.
И арматурщики по-детски доверчиво поддались обману. Да и какой тут обман? Может быть, и в самом деле пролетели журавли. А если нет, то скоро пролетят. Ведь Ставропольщина, Кавказ не так уж далеко отсюда, а там уже зеленеют поля, лопаются почки на деревьях, и, когда дует оттуда ветер, можно услышать запах весны, только надо уйти в степь, подальше от дыма заводских труб. А главное, надо захотеть... Что же касается таинственности, то был случай, когда седой английский лорд, видевший когда-то «дикую» Россию, стоя на эстакаде, плакал, с аристократическим достоинством роняя крупные слезы. «Я потрясён величием вашей стройки, - сказал он, - Сказки с книжных страниц сошли на вашу землю». Так почему нам, хотя бы иногда, хотя бы на минуту не опознать в своём труде сказку?