- А знаете ли вы, товарищ старший инженер-диспетчер, - спросил он, картинно подбоченясь, - что мы сегодня сдаём два блока под бетон?
Я тоже неожиданно для себя стал мальчишкой. Тоже подбоченился картинно и ответил:
- Знаю.
- А знаете ли, что вчера не завезли кислорода, и нам дышать нечем?
- Знаю, - соврал я (для диспетчера слова «не знаю» не существуют, иначе он не диспетчер).
- Так вот, если к двенадцати часам не привезут кислород, я прочищу вам мозги. Будьте здоровы.
В два прыжка он оказался на земле и размашистыми шагами направился к своей конторе.
В диспетчерской жизнь уже шла своим чередом. Курили, разговаривали по всем трём телефонам, пытаясь перекричать друг друга, спорили из-за машин.
На шлюзы надо было срочно доставить металл. Ночью застрял где-то по дороге армовоз и простоял всю ночь. На арматурном заводе нет порожняка, а на эстакаде скопилось до ста гружённых арматурой вагонов, и за ночь не выгрузили ни одного.
Есть угрожающая телефонограмма начальника строительства. Грозит «разгоном» начальник управления, грозит главный диспетчер стройки. Кажется, вся жизнь - это сплошные угрозы.
Один требует машину для свадьбы, другой - для похорон.
Прораба с четвёртого участка вызывают в партком, а с пятого - к прокурору.
- Внимание, котлован! Внимание, котлован!
К электросварщику приехала жена с детьми, а он, видно, не получил телеграмму и не поехал её встречать.
- Внимание, котлован! Электросварщик...
Главный инженер управления кричит так, что дребезжит мембрана телефонной трубки:
- Сейчас же бросай все и на монтажную площадку. Там под краном не проходит ферма. Пошли машину за бензорезчиком. Ферму обрезать и к десяти часам подать на восьмую секцию...
- С вами говорит Аня. Скажите Коле, пусть позвонит...
- Какому Коле? У меня тысяча сто двадцать семь Коль!
- Коле Полунину, блондинчику такому...
- Я - диспетчер, а не заведующий отделом свиданий.
- Вы - грубиян, а не диспетчер. Вас просит девушка, а вы...
Если бы хоть на одно утро вместо диспетчера посадить бога, то к обеду произошла бы мировая катастрофа. Бог-то един только в трёх лицах, а диспетчер в дюжине. Бог рассердился бы за своё бессилие и наделал бы глупостей, может даже совсем разрушил бы планету.
А мы ничего не разрушаем, мы улыбаемся. Нас лишают премиальных, нам дают выговоры, учиняют «разносы», а мы не сердимся, как рассердился бы бог, потому что мы не только сильнее бога, а частенько бываем сильнее самого начальника строительства согласно принципу: в роте самый большой начальник - старшина.
Как только я вошёл в диспетчерскую, на меня накинулись сразу человек десять с разными требованиями и просьбами.
Я влюблённо им улыбался, и ни в чем не отказал - настроение не позволяло. Наобещал штук пятнадцать машин, хотя было у меня всего семь, уверил, что немедленно лично сам доставлю железобетонную плиту, хотя на заводе её только начинали изготавливать, кому-то посулил привезти несуществующий на складе металл...
Словом, в течение четверти часа я вдохновенно врал. А когда в диспетчерской немного поутихло, сменный диспетчер подозрительно глядя на меня, спросил:
- Зачем ты все это сделал? Все они через час придут нас бить.
- Не знаю зачем, - блаженно улыбаясь, ответил я. - Если придут, посоветуй бить меня, а я к тому времени убегу. Ты мне скажи, как дело обстоит с кислородом?
- Плохо. Вчера не привозили и сегодня не обещают. Кислородный цех стал на ремонт, а из Сталинграда никак не могут через Волгу переправить.
Меня так и подмыло. Ага, злорадно подумал я, вот где погреюсь. И, затаив жажду нападения, заговорил по телефону с начальником снабжения ремонтно-механического завода, откуда мы получаем кислород.
- Лазарь Абрамович? Приветствия и поздравления! Гуляев, из арматурного. Как там, милый, с кислородом?
- Здравствуйте, плохо. Нету.
- Нам бы хоть с десяточек баллонов. Блоки срываем...
- Вы меня за дурачка принимаете или как? - вспылил Лазарь Абрамович. - Нет ни грамма. К обеду привезём.
Моё шестое диспетчерское чувство шепнуло: «Врёт, собачий сын. На складе у него есть припрятанный «для своих». А из Сталинграда и завтра к обеду не привезут».
Сел я в свой персональный четырехтонный грузовик - и на завод. Посидел на камешках с кладовщицей Катей, подержал её за ручку, и она сказала:
- Сорок баллонов Лазарь Абрамович кому-то втихую оставил.
Я к нему. Сидит, анекдоты рассказывает. Так, мол, и так, говорю ему, стройке посуды на две тысячи кубов бетона недодадим. Может, найдётся с десяточек?
А он и смотреть на меня не хочет, швырнул через плечо:
- Вы не в своём уме или как? Сказано, нету.