Старик умолк.
Женщины наши вышли. Вера ничего не видела, кроме солнца, яркого неба и млеющей от радости земли. Да и видела-то она их словно в первый раз. А поэтому была счастлива. Белое личико её загорелось, маленькие мочки ушей, выглядывавшие из-под пуховой шапки, источали розовый свет, а грудь не дышала - вздрагивала от желания вобрать в себя пряный, дурманящий запах весны.
Олег и Дмитрий мельком взглянули на Веру и стали деловито закуривать новые папиросы.
Павел Петрович видел все: Веру, Олега, Дмитрия, солнце, землю. Он был доволен своей судьбой, первым по-настоящему весенним воскресеньем. Он встал с бревна, отряхнул пальто, поправил усы, фуражку...
Анна Сергеевна ничего не видела, кроме шарфика на шее Веры, который плохо повязан, расстегнувшейся пуговицы пальто. И все хлопотала вокруг дочери, боялась, как бы её не продуло.
Я видел только Людины глаза: в них таились хитрость и предчувствие торжества. Она взяла под руку Веру, Олега и защебетала:
- Пойдёмте на Набережную. Какая сегодня чудесная погода. И солнышко, и ветра нет.
Они втроём - впереди. За ними старики. Мы с Дмитрием сзади.
Все шло так, как замышляла, видно, Люда, но вдруг Вера все поломала. Она оглянулась и спросила:
- Дмитрий Афанасьевич, вы на Набережной живёте?
- Да.
- Мне так хочется видеть вашу дочку. Зайдёмте к вам. Пусть и Светлана погуляет с нами.
Дмитрий молчал.
- Зайдём. Правда? - настаивала Вера.
- И зачем это, Верочка? - не без раздражения сказала Анна Сергеевна.
- И в самом деле, зачем тащить ребёнка к реке? Там сыро, можно простудиться, - поддержала Анну Сергеевну Люда.
- Так и я могу там простудиться, - ответила Вера, освободилась от Олега и Люды, решительно подошла к Дмитрию, взяла его под руку и тоном, не допускающим возражений, сказала: - Я иду к вам. Ведите.
- И я к Мите, - буркнул Павел Петрович.
Мы четвёркой пошли впереди.
Сзади нас беззвучно рвались мины.
Дмитрий почти беспрерывно нажимал на кнопку звонка. Звонок яростно трезвонил за дверью, но никто не открывал.
- Мама... плохо слышит. У неё уши... - смущённо бормотал Дмитрий. Его лицо побагровело и обливалось потом.
- Сколько же можно звонить, - говорила Люда, - она, наверно, ушла, куда-нибудь. Пойдёмте...
Вера нервничала, волновалась из-за Дмитрия и уговаривала его:
- Ещё... Позвоните ещё раз.
Дверь наконец открылась. Перед нами стояла испуганная крошечная старушка в широкой оборчатой юбке и белой косынке. И не понять, где косынка, а где волосы - они одинаково белы.
- Мама, принимай гостей, - громко сказал Дмитрий...
- Какую комиссию? - тоненьким голосом спросила старуха.
- Гостей, гостей! - крикнул в самое ухо матери Дмитрий.
- А-а, гостей, - пропела облегчённо мать и низко нам поклонилась. - Проходите, пожалуйста, проходите.
Первой вошла Вера, последним - Олег. Он не хотел, видно, входить, но Дмитрий взял его под руку и ввёл в коридор.
- Раздевайтесь, раздевайтесь, - просила старушка, и никто не смел её ослушаться, хотя сначала и не собирались раздеваться.
Дмитрий сбивчиво объяснил:
- Евдокией Евлампиевной маму зовут. Ей восемьдесят шестой пошёл... Домработница вчера ушла... Не понравилось, видать, у нас.
Евдокия Евлампиевна прицепила электрическое ухо. Все так же робко улыбалась и все приглашала:
- Пожалуйста, гостечки, проходите в комнату.
Павел Петрович разделся, поправил перед трюмо галстук и, наклонившись к Евдокии Евлампиевне, громко спросил:
- Откуда будете, мамаша?
- А ты не напружайся, сынок, я с этим ухом хорошо слышу. Из станицы Кременской мы, Усть-Медведицкого округа.
- Казаки значит?
- Казаки мы, казаки... Проходите в комнату.
Светланка спала чутким сном. Едва мы успели войти в комнату, как она в одной рубашонке прибежала к нам из другой комнаты.
Протёрла кулачком глаза и стала пытливо нас осматривать. Никто не удостоился её особого внимания. Но вот Светланка направилась к Вере, сидевшей на тахте.
- А ты... - хотела что-то спросить Светланка у Веры, но запнулась, усомнилась в чем-то и, не сводя с Веры глаз, стала искать руками отца.
- Папа... папа...
Дмитрий подошёл к ней, присел на корточки, обнял. Вера ждала чего-то с волнением и болью.
И мы вдруг стали ждать. Но что должно произойти, почему должно произойти, - никто не знал.
- Ты привёл нашу маму? - радостно, со слезами на глазах спросила Светланка.
- Нет, - испуганно и торопливо ответил Дмитрий.
- Мама... Мама!