На другой день уехала Анна Сергеевна со старшим сыном в Братск.
Олег не был ни на свадьбе, ни на «приёме». Он даже на работе избегал нас, прятался.
Один раз в котловане Олега видели сильно пьяным. Ильичёв увёл его в бендежку, уложил спать и закрыл двери на замок.
Я дважды заходил к нему в общежитие, но ни разу не застал дома.
Был я и на стадионе. Там сказали, что целую неделю уже не видели Олега на тренировках, а скоро областные соревнования...
Думали, что с зимой рассчитались, ан нет. В субботу подул с юго-запада сиверский ветер, нагнал чёрных лохматых туч, и засвистело, завьюжило...
Снег тяжёлыми мокрыми комьями шлёпался об оконные стекла, налипал белыми наростами на стенах, карнизах, неровным бугристым слоем ложился на крыши, на кочковатую чёрную землю. К обеду весь город оказался погребённым под слоем водянистого снега.
В котловане было настоящее столпотворение. Машины буксовали на подъёмах и юзом сползали обратно. У бетонного завода перевернулись два самосвала. Наши гружёные армовозы стояли наверху. Около них ругались прорабы, требуя арматуру.
Шофёры с армовозов, величественные и спокойные, сидели в кабинах и отвечали прорабам на все их ругательства одним железным словом: «Нет».
Бульдозеры счищали на подъёмах грязь. Скреперы привозили зеленоватый песок и усыпали им дорогу. Но после двух-трёх автомашин, взобравшихся с натугой наверх, приходилось все делать сызнова.
Шофёры сгрудившихся машин собирались кучками, покуривали и мирно поругивали начальство, которое «все экономит, натягивает шкурку на кисель, а теперь из-за их «экономии» вылетают в трубу десятки тысяч...»
Трещали телефонные звонки, металась по проводам метелица ругани, рылись в грязи бульдозеры и гусеничные тракторы, покуривали шофёры и бетонщики.
Снег валил и валил, будто вся вселенная превратилась в мокреть и лавиной обрушилась на строителей.
К вечеру я охрип от ругани. Плащ и телогрейка промокли, и неприятный холодок щекотал плечи. Квартира и мягкая тёплая постель казались мне высшим благом. И вот наконец я добрался до города.
Люды дома не было!
На столе лежала записка: «Вместо горячего ужина прими мой горячий воздушный поцелуй. Мои общественные обязанности разрушили твои грёзы о домашнем тепле и уюте, а главное, о горячем борще. Мужайся - мы строим крупнейшую в мире гидроэлектростанцию. Соверши подвиг: сам приготовь себе ужин и сам постели себе постель».
В мокром плаще, в грязных сапогах я сидел на табурете посредине комнаты и тосковал. И мне нравилась моя тоска, и она была тем приятней, что под мокрую холодную одежду уже начало проникать ласковое тепло...
Дмитрий и Вера теперь приходили к нам очень редко - ведь и мы с Людой ходили не часто к своим друзьям в первое время после женитьбы.
Анны Сергеевны не было, и кухня стала скучной.
От Павла Петровича в квартире осталось только фырканье по утрам и вечерам во время умывания - все свободное время он теперь пропадал у молодых.
Сегодня он забыл выключить радиоприёмник. По пустой квартире, будто в насмешку надо мной, разносились шаловливые опереточные песенки.
Счастье Дмитрия и Веры опустошило нашу квартиру, и она стала похожей на заброшенный город, в котором только и осталось два забытых человека - я и Люда.
Я и Люда? А что же тогда говорить Олегу? Вот уж кто действительно оказался забытым всеми. И мне так захотелось обнять Олега, сказать ему несколько слов товарищеского утешения, что я, наверно, тотчас пошёл бы к нему, если бы так адски не хотелось спать.
Только я снял один сапог и принялся за второй, как раздался звонок - это к нам. Сунув обратно ногу в сапог, я пошёл открывать. Открыл - и оторопел: передо мной в зелёном офицерском плаще стоял подполковник Пельников. Он с ехидцей улыбался:
- Вот уж не думал, что и вы подвержены этому суеверию.
- Какому?
- Будто милиция - всегда к худу и никогда - к добру.
- Да что вы, товарищ подполковник...
- Ладно уж, пропускайте в хату.
Подполковник не стал раздеваться, сказал, что очень торопится. Он откинул капюшон плаща, снял фуражку, сел на краешек дивана. На мгновение его взгляд, будто вспышка электронной лампы, остановился на мне, а потом, успокоенный, задумчивый и неторопливый, поплыл по комнате. Ковёр на стене, магнитофон на тумбочке...
- Вчера Олег... ваш друг Олег во Дворце культуры нокаутировал трёх человек, в том числе сержанта милиции. За это его надо посадить... Молчите, значит, согласны, что такого хулигана надо немедленно арестовать?
- Как согласен? Нет! Да он же никакой не хулиган. Поймите... девушка... любовь...
- Знаю.
- Я сейчас пойду к нему...