Я не Уорен Баффет, но даже мне стало ясно, почему его инвестиции ни разу не окупились. Они никогда не окупятся, если вкладывать свои деньги в чьи-то там чужие трусы.
Я решительно отвернулась от машущего рукой Ксавье и пошла к Филиппу. Прямо, быстро и ровно. Как летит стрела, пущенная из лука, как камень идет ко дну. Когда Филипп поднял глаза, я яростно пнула диван между его, широко расставленных ног и взвизгнула, стараясь перекрыть музыку:
– Ты – тварь, ничтожество, альфонс долбаный!..
Все замерли. Он поднялся
– Как ты меня назвала?!
Уверенность испарилась. В один момент. Так: хоп-с, словно шарик лопнул. Вспомнилась наша последняя встреча, Джесс и тот хруст, с которым треснула ее челюсть.
– Ты слышал! – одними губами сказала я.
Глаза Филиппа вспыхнули и погасли.
Колонки гремели с такой силой, что даже пол вибрировал. Цветомузыка стреляла по зеркальным шарам.
Ди-джей увлеченно склонился над пультом, прижав к голове наушник. Синие лучи разрезали танцующие фигуры напополам.
Лицо Филиппа вспыхивало и гасло передо мной.
– Беги! – сказал мой внутренний голос.
Он ухватил меня за руки и притянул к себе.
Жар его тела прожигал сквозь корсет. Энергетика моих вен смешивалась с пульсацией клуба. Чужие запахи смешивались в кучу, все, только не его. Мой мозг словно выделил для Филиппа отдельную папку.
Виски, одеколон, афтершейв, вейп и листерин, – как в тот наш последний вечер. И память напомнила все другие ночи, когда, Фил будил меня, пробираясь в мою постель.
Вот значит, откуда он ко мне приходил…
Я покачнулась, корсет душил меня. Я оступилась, выпрямилась, опять качнулась… А потом полетела в душную податливую тьму.
Воскрешение
Похмелье было тугим и тяжелым.
До меня не сразу дошло, откуда взялся Филипп и что за шипучую хрень он мне дал, и почему передо мной кружится не моя комната, а его.
– Выпей, – велел он, протягивая какой-то стакан.
Я подчинилась и тут же почувствовала, как тошнота успокаивается. Филипп метался по комнате взад-вперед.
– Как тебя угораздило связаться с этим ничтожеством? Да еще нажраться до такой степени?
– Кто бы говорил? – просипела я.
– Это я отрубился или все-таки, ты?
– Мне просто не хватило дыхания, – сказала я ровно, имея в виду корсет.
– Нос, видать, заложило, – прикинул он. – Скажи спасибо, что Ральф не видел. Он бы тебя убил!
– Если я правильно помню, он выбрал тебя. Жаль он не видел, как ты бросался деньгами!
Филипп как-то странно посмотрел на меня, но ничего не спросил.
– Вчера я позвонил твоему дяде, сказал, что ты напилась и я не рискую отпускать тебя в ночь одну. Но на твоем месте, я бы слегка прочухался прежде, чем ехать домой.
Я не ответила, просматривая уведомления на мобильном.
Ксавье не звонил. То ли еще не проспался, то ли испугался, когда я вырубилась. Впрочем, его дизайнерская сумочка была все еще при мне, и я не сомневалась, что получу собственную.
За окном бушевал очередной дождь. Совсем, как в то утро, когда Филипп впервые обозвал меня сукой за то, чего я не делала. Я почему-то вспомнила, как сидела Джесс. Опухшая с похмелья, вся в потеках косметики…
– Можно душ принять?
– Можно, – он кивнул в сторону ванной. – Полотенца под… Прости, забыл.
Все было как-то обыденно и привычно. Его ванная, черный кафель, золотистые краны, пушистые белые полотенца. Мой дом был уже не здесь, но моя душа по-прежнему жила в этом доме. И было невыносимо думать, что мне придется уйти.
Я тщательно вымыла пропахшие дымом волосы и, с трудом – следы косметики из-под глаз. Затем решилась выйти и заглянуть в шкаф Джессики. Моя одежда давно была упакована и отправлена в Штрассенберг, но ее комната осталась нетронутой. Самые ценные вещи, разумеется, Марита убрала, но в шкафу еще пылились повседневные шмотки. Я выбрала джинсы, лифчик и блузку.
Потом спустилась на кухню, стараясь снова не потерять сознание.
– Мы поругались вчера… Прежде, чем я упала?
– Чего? – Филипп, разливавший кофе, чуть обернулся.
– Ну, когда ты раздавал девкам деньги, а я…
– Какие деньги? Что ты несешь?.. Ты с ума сошла? Ты была с этим недоделком-французиком и какими-то модельными скаутами… хрен знает, кто они были на самом деле. Я видел, что ты не в себе и подошел посмотреть насколько.
– Но ты был с бабами.