– Они не мои, – ответила я, насупившись. – Как только они помирились, то сразу вычеркнули меня. И помогать, – как-то, – не позвали!
– Правда? А меня звали! Ты, помнишь, Мария, как все эти мои мужья сидели на своих миллионах и дрыгали ножками в нетерпении!? Когда же придет Элизабет и вытрясет из нас все!
Та глубоко вздохнула, но не ответила.
–Ты думаешь, ты самая красивая и незаменимая, чтоб тебя звали? – продолжала Лизель. – Да черта с два, моя радость! Девчонок, вроде тебя, полно. И они будут прыгать им под колеса, срывая с себя трусы. Так что поверь своей бабушке, которая все это вот удержала и приумножила, – она обвела бокалом старинный холл, который был тщательно реставрирован и сверкал, как во времена постройки. – Таких парней не ждут, таких парней добиваются.
Я не ответила. Я кусала губы. Я знала: Лизель права. Когда я слушалась бабушку, у меня были дизайнерские шмотки, новейшие телефоны и любимый мужчина, который оплачивал это все. Когда я слушалась бабушку, у меня было двое таких мужчин. Но я решила, что все уже поняла и пала, словно Икар. Голым задом на тернии.
– Я слышала, Филипп звонил тебе утром, – сказала Мария.
– Как ты слышишь такие вещи?
Она ухмыльнулась:
– Профдеформация! Того дурачка-фотографа ты просто сбрасываешь, а с Ральфом ты здороваешься сквозь зубы, когда он приходит к Фредди и заблокировала его.
Я сжала губы. Потом махнула рукой.
– Ты спишь с ним?
Я громко покраснела.
Лизель рассмеялась, не сводя с меня холодных змеиных глаз. Они гипнотизировали. Когда она так смотрела, я просто открывала свой рот и принималась говорить все, что Лизель хотела слышать.
– Теперь уже нет. Ральф к нему переехал… Понимаешь, я его спрашивала насчет свадьбы. И он сказал нет. Но я решила, он передумал…
– Хм, – Лизель изобразила аплодисменты. – Браво! Как неожиданно умно с его сторону! А он сказал, почему нет?
– Сказал: «Ты спятила? Нет, конечно!»
– Где твой телефон?
– Зачем?
– Затем, что твоя бабушка только что была у Мариты и рассказала тебе, как мальчик оголодал. Ты все равно готовишь для папочки, вот ты и подумала, почему бы взять кастрюльку побольше.
– Да я лучше умру!..
– Мы все умрем, – пожала плечами Мария.
– Ну, хорошо, допустим, я это сделаю. Но дальше-то что?
– Нельзя давать мужчине возможность, убедиться, как легко тебя заменить!
– Согласен, – неожиданно буркнул Маркус, который все это молча чиркал что-то там на холсте.
Мы ошеломленно уставились на него.
– Ну, а что?! – возмутился он. – Я тоже мужчина!..
Лизель закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Но мне было не до смеха. Фил спал с Селестой. Похоже, не один раз. Если она вдруг сообразит, как сделать ему комфортно, я кончилась. Нет, он не женится: этому у нас не бывать. Но меня волновали лишь его чувства, а не женитьба.
– Позвони, – велела Лизель, когда я стала набирать сообщение. – Текст при чтении всегда звучит не так, как его писали. Как минимум, оставь голосовую почту. Ты, словно не моя внучка, а дочка Маркуса!
Помедлив, я ткнула вызов. Гудок пошел.
– Хэй, бэйб, – отозвался Филипп по-английски. Потом его голос стал напряженным. – Что-то случилось? Епископ?
– Нет! – спешно сказала я. – Нет!.. Лизель была у Мариты и говорит, что вы там оголодали… Я тут готовлю ужин для папы. Котлеты на пару, как вам нравится. Сделать вам?
Мое жюри синхронно кивнуло.
– Ты – ангел! – ответил Филипп, не подавившись и спросил, отодвинув трубку. – Падре, ты будешь котлеты из индейки?
Ральф что-то ответил, я не разобрала.
– Он будет, – ответил Филипп. – Спасибо, мое Сокровище!
– Можно один вопрос?
– Только быстрый.
– Почему я разорвала помолвку?
– Э-э… м-м-м… – он понизил голос и рассмеялся. – Слушай, это был настолько тупой разговор…
– Твоя мать пожаловалась Лизель и теперь Лизель думает, что я – сумасшедшая. Вся моя семья думает! Когда ты сказал, что не женишься, ты говорил сербезно?!
– Ви, слушай, – промямлил он. – Мы зашиваемся, просто крыша едет. И эта дура-Селеста ни черта не соображает, хоть и пытается… Вчера она заказала веганские сэндвичи из «Сабвея» и честно не врубается, что не так. Веганские. Из «Сабвея»!
– О-о-о, – страдальчески проронила я, но Филипп не заметил сарказма.
– Я говорю ей: я просил здоровой еды! И знаешь, что она отвечает? Это веганский лосось! Морковка, мать ее, понимаешь? Веганский лосось – морковка! Такое чувство, у нее картошка вместо мозгов! Толченая. Она откликается только на прямые запросы. Как долбаная Алекса! Мне кажется, даже Алекса лучше соображает, мать ее… Что?! – он отодвинулся, видимо, голос зазвучал тише. Голос Ральфа на заднем плане, спокойно попросил: