– Считаешь, я должен выбросить все из памяти, как вы выбросили ковры? Забыть и жить дальше? Забыть, что все это случилось лишь потому, что я не послушал вас и привез ее?
– Я говорила тебе, насколько хорошей актрисой она была, но я сама повелась, когда ее здесь увидела. Не знаю, что она тебе наболтала, когда вы были наедине, но все это было очередным враньем! Она хотела, чтоб ты винил себя в ее смерти, хотя могла прекрасно жить без тебя. Я знала Джессику много лучше, чем ты! Она никого и никогда не любила кроме самой себя. Если б она любила, она бы смогла тебя отпустить…
– Откуда ты это знаешь?!
– Потому что я тоже любила и так же бешено, как она! Но мне никогда бы не пришло в голову бросаться с перил, чтобы наказать кого-то из моих ребят. Когда ты любишь по-настоящему, ты не ненавидишь. Когда появляется ненависть, любви уже нет. Она все делала, как она хотела. И этот последний шаг – спланировала она. Потому что прекрасно знала, как ты отреагируешь. Потому что знала, как сильно ты будешь винить себя.
– Ви, ты пыталась заморить себя голодом, чтобы наказать Ральфа.
– Думаешь, я любила его в тот миг? Да я его ненавидела всей душой. Холодной, добела раскаленной ненавистью. Его и Фила, и Маркуса, вообще – всех. Мне было шестнадцать, и все распоряжались мною, как табуреткой. А Джесс могла уйти в любой удобный момент. Она все время была свободна. Не сравнивай!
– Могу я тебя спросить? Я слышал, ты помогаешь им по хозяйству?..
– Пока Марита не подыщет прислугу и домработницу.
– Поцелуи закончились, стряпня нет…
– Мне тоже плохо, ладно? Не начинай.
– Так откажись от него!
– И что дальше? Когда ты меня оставил, ты мне сказал, что когда-нибудь, я пойму что значит наша семья и как важно сохранить свое место в ней.
– Я ошибался, Виви. Важней всего ты.
Я покачала головой.
– Неправда. Важней всего для тебя была Джесс. Была и останется. Никто не может конкурировать с мертвой. Теперь вы все очень скоро забудете, какой она была и выдумаете по-новому. Как ты сделал, как они сделают…
Отец сжал зубы.
– Прошу тебя, прекрати это, хорошо?
– Хорошо. Прекращу, если ты уедешь. Пожалуйста, не бросай нас всех из-за Джесс… Снова. Поезжай в санаторий.
Он молча кивнул, но не обнял. И, тем более, не поцеловал.
ЧАСТЬ 8.
Разрыв
Грант ушел другой фирме.
Это стало известно как раз в тот день, когда отец уехал в санаторий на Побережье. Маркус и я как раз рассматривали готовые иллюстрации двадцати двух старших Арканов, когда в холле загрохотал звонок.
Мария с Лизель сидели в малой гостиной, решая хозяйственные вопросы, Михаэль повез папу, остальные слуги занимались уборкой с перетряхиванием матрасов в гостевых комнатах, – в общем, гостей мы не ожидали.
– Пойду, открою, – сказала я.
За дверью стояли мои ребята.
– Вы бы хоть позвонили, – сказала я, хотя и видела, по их лицам, что они звонили, просто я не видела телефон. Удалив Инстаграм, я очень редко про него вспоминала. – У нас уборка и все вверх дном… Мне даже завести вас буквально некуда.
– Мы на минутку, – ответил Ральф. – Хотели тебя поблагодарить за все, что ты сделала. Грант у нас увели прямо из-под носа, но это на самом деле, не так уж важно, поскольку проектом заинтересовались и финансирование, думаю, мы под него найдем. Так что, все было не совсем зря.
– Круто! – сказала я. – Вам больше не нужно, чтобы я приезжала, или?..
– Вообще-то, мы хотели пригласить тебя в ресторан, – подал голос Филипп. – Отец сказал, Фредерик уехал. Не хочешь пойти развеяться?
Я улыбнулась, покачав головой.
– Мы с Маркусом работаем над одним проектом, и я нужна ему в мастерской.
Это было вранье, – мы собирались просто пересмотреть наброски перед тем, как Маркус поедет на встречу с редактором. Но правда была бы гадской на вкус. Единственное, что мне было нужно от них, – обоих сразу, или по очереди, – было то, чего они не могли мне дать. Точнее, могли бы, но не хотели.
А я не хотела кончить, как Джессика, оттягивая момент ухода. Лизель сказала, что я свободна и я хотела уйти.
– Мне нужно кое-что вам сказать… Точнее, тебе, Фил. Ты очень подло меня подставил с помолвкой. Теперь молва пошла по семье и то, что ничего не выйдет за стены Штрассенберга, это не утешение. Я сама за них почти что не выхожу.
– Я не…
– Помолчи. Ты подставил меня еще год назад, даже если ты этого не хотел, все равно подставил. И ты прекрасно знаешь, что значил бы для меня наш брак. Но вместо того, чтобы прямо это сказать, ты доломал меня, заставив делать уборку. Я сама дура, знаю, но я надеялась…