Я пожала плечами.
– Обычный. Высокий. Крепкий подбородок. Он был в пуховике.
– Если у него есть челюсть, значит он точно не аристократ, – хихикнула Лизель.
Я промолчала. У Штрассенбергов был подбородок, но Штрассенберги разводили сами себя. Старинные фамилии часто отличались скошенными лицами, где нос переходил в адамово яблоко. И плохими зубами.
– Зубы есть? – не унималась Элизабет.
– Виниры. Сейчас у всех обычно, стоят виниры.
– Это даже лучше, – заверила душевная бабушка. – Если ему их выбьют, он знает, где их восстановить… Мало того, что этот никчемный пес убежал, он еще и привел тебя к никчемным знакомствам.
– Герцог не никчемный у него есть свои достоинства, – сказала я и почесала Герцога за ухом. Тот умиленно разинул в томной улыбке пасть, откинулся на спину и задрал вверх лапу, подставляя живот.
Лизель снисходительно покосилась на герцогские достоинства.
– Прости, – в сотый раз повторила я. – Я боялась, что он опять вырвется и попадет под машину, или еще куда. Я просто не соображала, что я несу, пока он не начал уточнять адрес.
– О, Маркус будет в восторге.
– Он будет в опере, – я стала чесать выпуклую, как бочка, собачью грудь.
Герцог вывалил язык и откинул голову. В таком виде он был и правда похож на кретина.
– Скажи мне: почему ты была так ужасно одета?!
– Я гуляла с собакой!
– И что с того? Ходила в экспедицию по заповедным болотам?
Лизель упорно не понимала, что нельзя играть с такой большой и сильной собакой на каблуках и в чем-то приличном. На обратном пути мы встретили зайчика, и я проехалась по мокрому снегу, как водный лыжник.
Спасибо, хоть на ногах.
– Себастьян как-то умудряется стильно выглядеть, когда он ездит верхом.
– Он ездит верхом, как ты и сказала, а не волочится вслед за своим конем на спине.
– Ладно, – сказала она и ткнула пальцем на мои волосы, скрученные в узел. – Я ненавижу говорить «в мое время», но в мое время, трусы носили поверх лобковых волос.
Я охнула и ухватилась за голову. Дурацкая привычка затягивать волосы при умывании собственными трусами…
Эрик оказался так же хорош, каким показался.
У него была модная стрижка из барбер-шопа, белые винировые покрытия, ухоженная кожа и подчеркнутая одеждой мускулатура. Даже Герцог, которые редко обращал внимание на кого-то, кроме отца, напрягся и подтянулся на передних ногах. Напряженно вытянул шею, рассматривая гостя, но… взгляд у него стал недобрый.
Как у Филиппа.
– Он не укусит? – опасливо спросил Эрик. – На улице он выглядел дружелюбнее.
– Вы не собачник, правда? – тут же завела беседу Лизель.
– Нет, – он нервно рассмеялся и покосился на ее сиськи. – Я больше люблю людей.
– Я к тому, что вы здорово помогли Верене, – уточнила она.
– На улице он в самом деле выглядел дружелюбней, – сказала я, но все-таки встала и пересела к Герцогу, чтобы успокоить его.
Мне очень не нравилось его поведение. Герцог никогда себя так раньше не вел. Ему нравился отец, нравился Маркус, нравились Николай, Хадиб, Ральф. Он был открыт общению с Филиппом и Себастьяном. И наши горничные бегали к нему на псарню фотографироваться, – настолько он был огромный, – всех Герцог привечал.
Отец говорил: собаки чуют больше, чем люди. Если кому-то не нравится их хозяин, собака это поймет.
Герцог явно чуял что-то не то.
Он перестал подрагивать рыком в сторону Эрика, посмотрел на меня и решительно мотнув головой, отодвинул меня за спину. Это было бы мило и трогательно, но за его спиной опять был камин. Вспомнив рассказы Маркуса о главенстве, я взяла Герцога за ошейник и решительно выдворила из гостиной.
Пока я этим занималась, в гостиной что-то произошло. Что-то, от чего температура понизилась.
Эрик показался мне неприступным и абсолютно чужим. Лизель, которой он тоже явно не нравился, что-то говорила о спорте.
– Горные лыжи! – ответил он без запинки. – Недавно я купил себе домик в Альпах.
– Чудесно, – сказала Лизель. – Наши мужчины, по большей части ездят верхом. Хотя, молодежь стала увлекаться яхтингом. Вы знаете, как это происходит: стоит одному из них купить яхту, яхты начинают покупать все.
Я тихонько присела на край тахты.
Эрик опасливо подобрался на своем месте, скосив на меня глаза.
– Я пилотирую вертолет, – сказал он с гордостью. – Чтобы была возможность сесть за штурвал и махнуть в Альпы.
– Как интересно, – сказала Элизабет. – И вы собираетесь парковать эту штуку здесь?
– Нет, нет, – испуганно сказал Эрик. – Я не собираюсь покупать личный!..