На этом кончается мое плавное повествование о жизни семьи Батюшковых. И не только потому, что Иван Петрович умер. Дальше происходили события типично детективного характера, о которых мне придется рассказывать, уже не находясь в доме Батюшковых, а как бы со стороны, вместе с вами, уважаемые читатели.
Следствие
Телефон в квартире Батюшковых не умолкал. Звонили сотрудники, которые очень уважали и любили Ивана Петровича. Звонили и высказывали соболезнования многие клиенты, узнав о постигшем горе. Всем отвечал Андрей печальным, тихим голосом страдающего человека. Но один звонок заставил его на несколько мгновений онеметь:
– С вами говорит следователь прокуратуры Вяткин, прошу вас не отлучаться, я скоро приеду.
– А зачем? – пролепетал Андрей.
Мать заметила перемену в лице сына, спросила:
– Кто звонил?
– Следователь… Может быть, насчет рэкетиров. Но мы никуда не заявляли.
– Что сказал?
– Сейчас приедет.
И приехал. Молодой, с короткой модной стрижкой, не по возрасту усталым с желтизной лицом. Он показал удостоверение и задал странный вопрос:
– У вас есть скотч?
– Зачем вам? – изобразив крайнее удивление, спросил Андрей.
– Прошу вас отвечать на вопрос: есть ли у вас скотч? – Следователь обвел взором комнату и тут же воскликнул: – Впрочем, я его вижу.
Он подошел к серванту, на котором лежал рулончик скотча.
– Вот и прекрасно, обойдемся без обыска.
Елизавета Николаевна в крайнем удивлении:
– Объясните, пожалуйста, что все это значит?
– Объясню и зафиксирую как протокол допроса.
Он сел к столу, раскрыл кейс, достал бланк и приступил к заполнению его. (Для краткости я опускаю многие анкетные данные).
– Скажите, пожалуйста, гражданин Батюшков, кто находился в квартире в час кончины вашего отца?
– Я и он. Больше никого не было.
– Когда вы вызвали «скорую помощь»?
– Сразу, как только ему стало плохо.
– Не помните время?
– Не помню
– В приемной «скорой помощи» записано время вызова – 14.25.
– Может быть, я на часы не смотрел.
– И напрасно. Машина выехала к вам немедленно. Через пятнадцать минут врач был у вас – это значит в 14.40. Не кажется ли вам странным, что за пятнадцать минут ваш отец не только скончался, но и остыл?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Я говорю о том, что умерший человек не мог остыть за такой короткий срок. Значит, вы позвонили, когда он был уже мертвый. А почему вы не звонили, пока он был еще жив? Ну, допустим, даже в агонии.
– Я звонил из холла маме на дачу, пришел от телефона. Смотрю, он совсем плох, вызвал «скорую», считая, что он еще живой.
Следователь взял в руки рулон скотча, показал его Андрею:
– Эта штука вам ничего не напоминает?
Андрей побледнел и отвернулся. Следователь жестко сказал:
– Ну, хватит ходить вокруг да около. Гражданин Батюшков Андрей Иванович, вам предъявляется обвинение в убийстве отца Батюшкова Ивана Петровича. Экспертиза установила: отец ваш скончался не от сердечного приступа, а от удушья. Вы задушили его, заклеив рот и нос вот этим скотчем. Микроскопические следы клеящей ленты обнаружены на лице трупа. Я думаю, экспертиза подтвердит идентичность ленты в этом рулоне и тех микрочастиц, которые обнаружены на лице вашего отца. Зачем и почему вы убили его? Я не спрашиваю как, мне это ясно.
Пронзительный вскрик Елизаветы Николаевны прервал допрос.
Опять приезжала «скорая помощь». На этот раз она увезла больную без сознания в больницу. Там она и скончалась, не в состоянии была перенести смерть любимого мужа и то, что убийцей стал ее сын.
После ареста на первом допросе следователь сказал Андрею:
– Ваше дело в моей десятилетней практике первое такое легкое. В смысле раскрытия. Не было преодоления запирательства обвиняемого. По сути дела, при первой нашей встрече, еще до вашего ареста, все выяснилось. Я нашел. Даже не нашел, а увидел скотч. И вы признались в убийстве. Кроме формального следствия меня просто из любопытства интересует: почему вы так легкомысленно поступили? Почему не спрятали улику? Я имею в виду этот скотч?
– Я был уверен, что «скорая помощь» зафиксирует смерть от сердечного приступа.
– А я сначала подумал, что вы купили и положили на виду другой рулон скотча. Если бы вы это сделали, было бы труднее доказать вашу вину.
– Я не преступник и не знаю уловок вводить в заблуждение следствие.