Но тайна, обрушившаяся на нас тринадцатого июля подобно старому полуистлевшему скелету из шкафа, перечеркнула все мои жизнерадостные планы. Скрывая от мужа правду лишь из желания сделать как лучше, я сама же и возвела каменную стену отчуждения и непонимания между мной и Оливье.
Как я добралась с мужем до замка и не лишилась сознания, так и останется для меня загадкой.
- Анна, как же хорошо, что с Вами всё благополучно, - сказала одна из приглашённых дам. - Графиня, мы так переживали за Вас... Со всех сторон слышались радостные, облегчённые и немного тревожные перешёптывания. Как в тумане, поддерживаемая под руку Оливье, я прошла к гостям, стараясь ничем не выдать своего угнетённого состояния и по-прежнему кутаясь в плащ мужа. - Дамы и господа, - обратилась я к собравшимся представителям местных знатных семей, - я благодарю вас всех за беспокойство. Со мной всё в порядке, только после падения с лошади немного кружится голова и тошнит... Надеюсь, вы не останетесь на меня в обиде, если я вас покину? Неудивительно, что гости отнеслись к сказанному мной с пониманием. Одна пожилая маркиза из приглашённых даже предложила помочь мне дойти до комнаты, но я вежливо отказалась, сказав, что меня проводит Оливье.
До кухни под руку с мужем я брела будто в полусне, не замечая ничего вокруг себя и не глядя под ноги. Наверно, если бы Оливье не держал меня, я бы не избежала участи врезаться во все стены и углы с дверными косяками. - Жди меня тут. Я вернусь, когда все разъедутся, - проговорил Оливье, усадив меня за стол. Стремительным шагом он вышел из кухни, где осталась я, смирившаяся с близкой неизбежностью и преисполнившаяся отупляющего безразличия перед грядущим.
Время, что Оливье отсутствовал, тянулось для меня с унылой медлительностью, как оно тянется для узников, проживших в плену затхлых стен темниц половину жизни, и в мыслях своих умоляющих Всевышнего о скорейшей смерти. Сил бороться с окутывающей меня сонливостью было всё меньше. Судя по тому, что грохот колёс и цокот копыт доносился с улицы где-то час назад, и жизнь в замке словно застыла, все гости уехали, и слуги давно спят. Чтобы побороть грозившую свалить с ног усталость, я заварила себе отвар с ромашкой и мятой, добавив немного сахара. Стоя у окна и грея руки об удерживаемую в руках чашку, вдыхая запах трав, я всматривалась в сгустившуюся тьму над родовым замком.
- Теперь, когда мы остались одни, я хочу с тобой поговорить, - прозвучал решительный и твёрдый голос. От неожиданности и страха я выпустила из рук чашку, упавшую на пол и расколовшуюся надвое, содержимое которой небольшой лужей растеклось по полу. Не в силах выдавить из себя ни единого звука, я смотрела на подошедшего ко мне Оливье, лицо которого почему-то не носило на себе печати гнева, скорее, грустной задумчивости. Опустившись на колено, он поднял с пола две половины разбитой чашки и выпрямился, где-то минуту рассматривая то, что когда-то было целым. - Анна, - неожиданно прервал он своё молчание, обратившись ко мне, - как ты думаешь, единожды разбитое можно соединить вновь? - Но как быть с трещинами, которые будут служить вечным напоминанием? - Их можно заделать, но лишь прикладывая усилия для этого... Почему ты не сказала мне обо всём раньше? - проскользнули нотки печали в его голосе. - Я боялась... что ты не поймёшь меня, оттолкнёшь от себя с холодным презрением... Говорят, что молчание - золото, но на самом деле оно всегда обращается в камень, который давит, подобно могильной плите... - шептала я, не в силах заставить себя не опускать глаз. - Быть может, нам ещё не поздно соединить вместе две половины того, что расколото надвое, но только... - Что, Оливье? - отозвалась я, ощутив, как возрождается из пепла, подобно фениксу, робкая надежда где-то в самых потаённых глубинах моей души. - ... только прекрати мне врать, Анна, хватит лжи, довольно! Я не хочу вечно жить с ощущением, что моя жена всегда держит наготове камень за пазухой... Сейчас ты расскажешь мне всё, ничего не утаивая и не приукрашивая, потому что мне не хочется потерять и эти остатки веры; я не смогу так жить с тобой, боясь тебе доверять... - Чувствую, рассказывать тебе обо всём мне очень долго придётся, - проронила я, всё же найдя в себе силы с искренней теплотой улыбнуться мужу и коснуться его рук своими, глядя в глаза. - Да, Оливье, ты прав, хватит лжи...