— Мы наделали ошибок с самого начала. Существует риск, что дело выйдет из-под контроля, поэтому мне действительно требуется ваша помощь, — продолжила она, словно услышав его сомнения.
— О чем, собственно, идет речь?
— Шестнадцатилетний мальчик. Пропал неделю назад. Найден мертвым. Убит. Жестоко.
— Пришлите мне весь материал по электронной почте, я посмотрю, — ответил Торкель, глядя на Ванью, которая встала, подошла к другому телефону и подняла трубку.
— Билли, зайди в кабинет к Торкелю. У нас есть работа, — сказала она в черную трубку, перед тем как вновь положить ее.
Похоже, она уже знала, каким будет окончательный ответ Торкеля. Она, казалось, знала это во всех случаях. Торкель испытал гордость и легкое раздражение. Ванья Литнер была его ближайшим союзником в команде. Несмотря на незначительный возраст — ей только что исполнилось тридцать, — за два года, которые Ванья проработала с ним, она выросла в опытного и, на взгляд Торкеля, почти раздражающе талантливого полицейского. В ее возрасте он и сам стремился стать именно таким. Закончив разговор с Керстин Хансер, Торкель улыбнулся Ванье.
— Начальником тут по-прежнему являюсь я, — начал он.
— Знаю, я просто соберу команду, чтобы ты смог услышать наши точки зрения. А там уж решение, как всегда, за тобой, — сказала она, сверкнув глазами.
— Конечно, конечно, можно подумать, что у меня есть выбор, если уж ты за что-то взялась, — ответил он, вставая. — Значит, надо начинать складывать вещи, мы едем в Вестерос.
Билли Русэн вел фургон по шоссе E18. Как всегда, слишком быстро. Торкель уже давно прекратил делать ему замечания. Вместо этого он сконцентрировался на полученном материале об убитом Рогере Эрикссоне. Отчет оказался довольно кратким и скудным, ответственный следователь Тумас Харальдссон был, похоже, не из тех, кто особенно надрывается. Вероятно, придется начинать все сначала. Торкель знал, что на дела такого рода обожает набрасываться вечерняя пресса. Ситуация усугублялась тем, что предварительная причина смерти, установленная на месте обнаружения трупа, указывала на то, что мальчик подвергся жестокому нападению и получил многочисленные ножевые ранения в область сердца и легких. Правда, больше всего беспокоило Торкеля не это, а короткая заключительная фраза из отчета врача с места обнаружения трупа.
«Предварительное обследование показывает, что у покойного почти полностью отсутствует сердце». Торкель посмотрел в окно на мелькавшие за ним деревья. Кто-то изъял сердце. Торкель надеялся ради всех, что мальчик не увлекался тяжелым роком или не был заядлым игроком в компьютерную игру World of Warcraft. Иначе в прессе появятся совершенно безумные теории.
Более безумные, поправил он себя.
Ванья оторвала взгляд от собственной папки. Она явно прочла то же предложение.
— Вероятно, стоит сразу вызвать Урсулу, — сказала она, как всегда, прочитав его мысли.
Торкель кивнул.
— Адрес у нас имеется? — оглянувшись назад, спросил Билли.
Торкель дал ему адрес, и Билли быстро ввел его в GPS-навигатор. Торкелю не нравилось, когда Билли, сидя за рулем, занимался чем-то посторонним, но тот хотя бы снизил скорость, пока вводил место назначения. Хоть что-то.
— Осталось полчаса, — Билли снова нажал на газ, и большой фургон мгновенно отреагировал. — Возможно, сумеем добраться за двадцать минут — в зависимости от движения.
— Полчаса вполне подойдет. Мне не нравится, когда мы преодолеваем звуковой барьер.
Билли прекрасно знал мнение Торкеля о его вождении, но лишь улыбнулся шефу в зеркало заднего вида. Хорошая дорога, хорошая машина, хороший водитель. Почему бы не использовать это по максимуму?
Билли еще увеличил скорость.
Торкель достал телефон и набрал номер Урсулы.
~ ~ ~
Поезд отошел от Центрального вокзала Стокгольма в 16:07. Себастиан уселся в вагон первого класса. Когда они выезжали из города, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Раньше он непременно засыпал в поездах. Но теперь, хоть и чувствовал всем телом, что часок сна пошел бы ему на пользу, он никак не мог обрести требуемое спокойствие.
Себастиан достал, вскрыл и прочел письмо из похоронного бюро. Он заранее знал, о чем в нем говорится. Одна из бывших коллег матери позвонила ему и сообщила, что та скончалась. «Тихо и достойно», — сказала она. Тихая и достойная — такова жизнь его матери в двух словах. Ничего положительного в них не заключалось, во всяком случае, если тебя зовут Себастиан Бергман, — нет, для него жизнь являла собой борьбу с первой до последней минуты. Тихие и достойные для него не существовали. Обычно он называл их мертвыми и скучными, живущими одной ногой в могиле. Теперь его уверенность поколебалась. Как бы сложилась его жизнь, будь он тихим и достойным?