Значит, он намерен вести такую жесткую игру. Выставлять ее блюстителем параграфов, а сам он будет хорошим полицейским, интересующимся исключительно делом и стремящимся бескорыстно его раскрыть. Хансер внезапно поняла, что Харальдссон, возможно, является более опасным противником, чем она предполагала.
Она отступила на шаг в сторону. Харальдссон одарил ее улыбкой триумфатора и похромал дальше. Потом с максимальной фамильярностью прокричал в комнату Госкомиссии:
— Билли, у тебя найдется минутка?
Попросив прощения за то, что Фредрику придется повторить все, что он уже говорил, Ванья раскрыла блокнот. Она испытывала раздражение. Ей хотелось первой выслушивать свидетелей и подозреваемых. Существовал риск, что во второй раз они могут неосознанно проявить небрежность. Опустить какие-то сведения, полагая, что они их уже сообщили. Оценить информацию и счесть ее неинтересной. Ванья сообразила, что уже во второй раз за это расследование человек, с которым она беседует, немного утратил остроту восприятия из-за того, что все рассказал Харальдссону. Двое из двух возможных. Больше это не повторится, пообещала она себе. Она поднесла авторучку к бумаге.
— Ты видел Рогера Эрикссона?
— Да, в прошлую пятницу.
— И ты уверен в том, что это был он?
— Да, мы учились в одной гимназии. В прошлом семестре. Потом он перешел в другую.
— Вы учились в одном классе?
— Нет, я на год старше.
— Где ты видел Рогера?
— На улице Густавборгсгатан, возле парковки около института. Вы, возможно, не знаете, где она находится?..
— Мы разберемся.
Билли сделал себе заметку. Говоря «мы», Ванья в данной ситуации имела в виду его. Надо отметить на карте.
— В какую сторону он шел?
— В сторону города. Ну, я не знаю, в какую это получается сторону света.
— Это мы тоже узнаем.
Билли опять записал.
— Когда именно в пятницу ты его видел?
— Сразу после девяти.
Впервые за время разговора Ванья остановилась. Посмотрела на Фредрика чуть скептически. Может, она что-то неправильно поняла? Она снова посмотрела в свои записи.
— В девять часов вечера? В двадцать один час?
— Чуть позже.
— И мы говорим о прошлой пятнице? О двадцать третьем?
— Да.
— Ты в этом уверен? И в часе тоже?
— Да, я в половине девятого закончил тренировку и направлялся в город. Мы собирались в кино, и я знаю, что посмотрел на часы и у меня оставалось двадцать пять минут. Фильм начинался в половине десятого.
Ванья умолкла. Билли знал почему. Он только что закончил чертить на белой доске в их комнате временной график исчезновения Рогера. Тот вышел от своей подружки в двадцать два часа. По сведениям той же подружки, он не покидал ее комнаты и тем более ее дома в течение всего вечера. Что же он делал на этой неизвестной улице часом раньше? Ванья думала о том же самом. Значит, девочка-дюймовочка соврала, как она и думала. Сидевший перед ней юноша, похоже, заслуживал доверия. Солидный, несмотря на юный возраст. Ничто в его поведении не указывало на то, что он пришел сюда ради внимания окружающих, получения сильных ощущений или попросту из патологической склонности к выдумкам.
— Хорошо, значит, ты видел Рогера, а почему ты обратил на него внимание? В девять часов вечера в пятницу на улице ведь, вероятно, было довольно много народу?
— Потому что он шел один, а вокруг него кружил мопед, ну, знаете, чтобы вроде как поиздеваться.
Ванья с Билли оба подались вперед. Временной аспект был важен, но до сих пор сведения все-таки касались лишь передвижения жертвы в вечер исчезновения. А теперь внезапно возник кто-то другой. Некто издевавшийся. Это становилось интересным. Ванья еще раз мысленно ругнулась по поводу того, что слышит сведения второй.
— Мопед? — пришел на смену Ванье Билли, чему она только обрадовалась.
— Да.
— Ты про него что-нибудь запомнил? Скажем, какого он был цвета?
— Да, хотя я знаю…
— Какого он был цвета? — перебил его Билли. Это была его сфера.
— Красного, но я знаю…
— Ты знаешь какие-нибудь марки? — снова перебил Билли, стремясь поскорее собрать мозаику. — Знаешь, что это был за тип мопеда? У него имелся регистрационный номер, ты его запомнил?
— Да или нет, я не помню. Но я знаю, чей он, то есть знаю, кто на нем ездит, — обратился Фредрик к Ванье. — Лео Лундин.