— Спасибо, что ты все еще жива, — прошептал он ей в волосы. Николетт рассмеялась дрожащим смехом, чувствуя, как болит живот. — Идти сможешь?
Она кивнула, но попытавшись встать, обнаружила, что все еще находится под действием того, чем он ее одурманил. Весь мир пошатнулся. Но сильные руки Себастьяна поддержали ее, а потом и вовсе подняли в воздух. Она ощутила, как к ней прижимается его твердая грудь, и устало обвила руками его шею.
— Я держу тебя, — тихо произнес Себастьян, поворачиваясь, чтобы уйти.
— А что насчет него?
Позади них мужчина сыпал проклятиями и клялся, что убьет их обоих, но Себастьян не обращал внимания.
— Мы его оставим.
Без единого слова Себастьян пронес ее сквозь лабиринт темных ходов. Вскоре проклятья тамплиера доносились лишь слабым эхо. Тьма была такой непроницаемой, что Николетт порадовалась, что была без сознания, когда ее сюда заносили. У нее уже начинался приступ клаустрофобии, когда она увидела впереди проблеск света.
Когда они вышли на яркий летний денек, Николетт заморгала. Себастьян бережно опустил ее на траву, и знакомое карканье заставило ее поднять взгляд. Карас опустился на ее плечо.
Слабо улыбнувшись, она погладила Караса по груди.
С ошарашенным карканьем Карас сильнее стиснул ее плечо когтями, заставляя Николетт вздрогнуть. Мгновение спустя она почувствовала, что его напугало. Земля ощутимо дрожала, и с каждой секундой эта дрожь усиливалась. Неестественная тишина, укрывавшая местность, медленно и неумолимо переросла в рокотание, а потом и в рев.
Себастьян стоял лицом к входу в пещеру, спина напряжена, руки стиснуты в кулаки. Когда вход в пещеру начал обрушиваться, он зарычал так низко и громко, что Николетт вздрогнула. Рев земли резко умолк, а когда Николетт открыла глаза, пещера исчезла. Лишь глубокие острые изломы да трещины на новой поверхности земли указывали на то, что было здесь столетиями. После нескольких дождей и вовсе невозможно будет сказать, что здесь когда-то была пещера.
— Ты похоронил его, — дрожащим голосом произнесла Николетт.
Себастьян кивнул.
— Он был обречен с того самого момента, как коснулся тебя.
Себастьян медленно повернулся к Николетт, и она пристально посмотрела на него. Столько эмоций быстро сменили друг друга на его лице. Ярость, беспокойство, облегчение и… что же это было в конце, любовь? После всего того, что она сделала? На глаза навернулись слезы, и она потянулась к нему.
— Себастьян, — тихо прошептала Николетт, и его имя прозвучало как молитва.
Он опустился перед ней на колени, беря обе ее руки в свои ладони.
— Николетт, — начал Себастьян, но она мягко прижала палец к его губам.
— Нет, — торопливо проговорила она подрагивающим голосом. — Я была дурой. Из-за меня тебя могли убить. Я не смогла бы жить с этим. Просто не смогла бы. Я не могу, — слезы полились сами собой. — Я не могу жить без тебя.
— Ох, Николетт, — пробормотал Себастьян, стискивая ее в объятиях. — Тебе не придется, — сказал он напряженно, одним движением подхватывая ее на руки и вставая. Его пронзительные глаза смотрели в самую ее суть. — Никогда.
Глава 27
Николетт наблюдала за закатом с балкона гостиничного номера. Чикаго был из тех городов, которые никогда не спят, но она находила успокоение в созерцании вида на озеро. Озеро Мичиган выглядело умиротворенным и чистым, и Николетт тоже попыталась успокоиться. Карас, которого город не интересовал, сидел на спинке кресла, приглядывая за ней и иногда тихо каркая.
Когда щелкнул дверной замок, Николетт тут же вскочила. Она оказалась в объятиях Себастьяна прежде, чем он успел закрыть за собой дверь.
— Ну привет, красавица, — сказал он, зарываясь лицом в ее темные волосы.
Николетт подстриглась, но оставила их достаточно длинными, чтобы прикрыть все еще заживающую рану на шее. Теперь волосы опускались ниже подбородка в слегка неровной стрижке боб. Она чувствовала свободу от их веса и долгих годов в бегах. И хоть она подумывала отрастить их обратно, в этом будет уже совершенно иное значение.
— Что они сказали?
Себастьян никогда не ходил вокруг да около. Он просто кивнул.
— Они сказали «да».
— Я могу ездить с тобой куда угодно?
— По моему выбору, да.
— Значит, на любую миссию, верно?
— Это значит «по моему выбору», — повторил он, широко улыбаясь.
Хоть месяц назад Николетт присоединилась к остальным ведьмам и колдунам, она большую часть этого времени проторчала в штабе. Пока Себастьян и остальные члены Корпуса Магов сражались с тамплиерами в Нью Мехико, Николетт кусала ногти и тревожно ждала любых вестей. Она буквально не могла спать все то время, что его не было. Когда Себастьян вернулся, она отказывалась выпускать его из постели добрых сорок восемь часов.