И все же… и все же.
Николетт обернулась, бросив на него озорной взгляд ярко-синих глаз, и Себастьян не смог устоять. Каким-то образом ее маленькая ручка очутилась в его ладони, и они шли сквозь оживленную толпу, глядя на игры, проталкиваясь сквозь скопления людей, смотря на все, на что можно было смотреть.
— Так что заставило тебя убежать?
Вопрос слетел с его губ прежде, чем Себастьян успел остановить себя, и ее спина напряглась.
— Странный вопрос в мой адрес, — сказала Николетт.
Прежде чем она успела сменить тему, Себастьян покачал головой.
— Прошу прощения. Я думал, что умею шутить, но оказывается нет. Просто предположил, раз ты присоединилась к цирку, то, ну…
Черты ее лица слегка расслабились, и Николетт покачала головой.
— Люди примыкают к цирку по разным причинам, но для меня это всего лишь работа. Я занималась разными вещами, но в данный момент Мадам Николь мне подходит, понимаешь? А твоя работа тебе подходит?
Себастьян открыл рот, чтобы ответить, но тут понял, что не может этого сделать. Когда он заколебался, Николетт улыбнулась, и он опять оказался поражен ее красотой. Он думал о Елене, чье лицо способно сдвинуть с места тысячу кораблей. Он думал о Беатриче Данте, которая могла утешить мужчину в аду. Эта женщина могла вести мужчин в темные места, и от этой мысли по коже прошел холодок.
— Возможно, тебе тоже не помешает ненадолго убежать, — предложила Николетт. — Почему бы нам не заключить сделку?
— И что это будет за сделка?
Она поколебалась, кусая нижнюю губу. Потом огляделась по сторонам, посмотрев на продавца воздушных шариков, палатку со сладкой ватой, игру с бросанием колец, и наконец, вновь посмотрела на него. Ее глаза, синие как Северное море и штормовые, слегка окрасились серым, но когда она ответила, в ее голосе прозвучала мягкость.
— Сегодня я хочу, чтобы мы были собой. Никакого прошлого, никакого будущего. Скажем, до завтрашнего рассвета, давай просто будем собой.
— Ничего больше и ничего меньше?
— Именно. Что думаешь?
Себастьян колебался. Он был мужчиной, на плечах которого тяжким бременем лежал долг, и убежать от этого не проще, чем избавиться от собственной тени. Он утихомирил свою совесть, сказав, что эта женщина и есть его долг, что быть рядом с ней — и есть его работа.
Хрень полная, твоя работа — доставить ее куда надо, рявкнула его совесть, но в кои-то веки Себастьян запихнул ее куда подальше. Она была все там же, беспокоила его, хватая и кусая за пятки как собака, но сделалась меньше, чем она, чем эти синие штормовые глаза, меньше, чем мягкое касание ее руки на его ладони.
— Думаю, что это звучит потрясающе. Очень хорошо. Ни прошлого, ни будущего, только мы.
— Только мы, — повторила Николетт, и с теплой как сам солнечный свет улыбкой повела его через толпу.
Глава 8
Николетт лавировала через толпу, и если кто-то из артистов и обслуживающего персонала заметил, что она увиливает от работы в своем шатре, то не подал вида. Единственным исключением стала Матильда, которая управляла стрелковой палаткой.
— Ну привет, незнакомка, и добро пожаловать, — протянула крупная женщина. — Хочешь, чтобы твой мужчина попытал удачи в моей палатке? Может, он выиграет тебе что-нибудь хорошенькое
Николетт возразила бы, но Себастьян просиял и повернулся к ней.
— А тебе хотелось бы? — спросил он, и она выгнула бровь.
— Ты типа Вильгельм Телль или что?
— Мы же договорились, сегодня никакого прошлого и никакого будущего. Я лишь хочу знать, хочешь ли ты приз.
— Хочу, наверное.
Николетт повернулась к витрине. Она знала, что в некоторые мишени попасть сложнее, чем в другие, и часть ее вдруг ощутила себя своенравной и смелой. Чувство было новым, и она осмотрела призы. По большей части дешевые безделушки, игрушки и хлопушки. Было несколько дорогих вещей, но Николетт знала, что игра устроена таким образом, что только невероятный снайпер мог их получить.
— Как насчет того маленького кулона?
Одним из призов был маленький золотистый кулон, сиявший посреди всякой ерунды. Пожалуй, это был самый красивый предмет на аттракционе, и Николетт уже качала головой.
— Нет, может…
— Неее, почему бы не позволить джентльмену попробовать? — Матильда подмигнула. — Посмотрим, как он справится. Ну же, сэр, давайте посмотрим, сумеете ли вы выиграть приз для своей женщины.
С непринужденной улыбкой Себастьян подошел к палатке, тщательно проверил винтовку и сделал три быстрых выстрела. Николетт думала, что он промазал, но потом и она, и Матильда изумленно уставились на него, увидев, что мишень аккуратно сбита.
— Ну, вот это нечто, — просияла Матильда, отправляясь, чтобы достать для него кулон.
— Нечто, — сказала Николетт, глядя на Себастьяна и выгибая бровь.
Он улыбнулся ей с каким-то плутоватым блеском в глазах. Теперь, в свете садящегося летнего солнца, Николетт видела, что они тоже голубые, но только бледные и льдистые, тогда как ее собственные были темно-синими.
— Никакого прошлого, помнишь? — игриво сказал он, и она могла лишь кивнуть.
Когда Матильда вернулась с кулоном, Себастьян торжественно протянул ей украшение, но она покачала головой.
— Нет, надень его на меня, — пробормотала Николетт.
Она развернулась, чтобы он мог дотянуться до ее шеи сзади.
Себастьян помедлил, и Николетт уже задалась вопросом, не слишком ли это интимно, но потом он подошел к ней сзади. Надев кулон ей на шею, он ловко застегнул его за головой, мельком коснувшись ее кожи. Его пальцы задержались на ее затылке, а потом он скользнул губами по основанию ее шеи.
— Слишком? — прошептал Себастьян ей на ухо, и от низкого рокотания его голоса по спине пробежали мурашки.
— Вовсе нет, — пробормотала Николетт и снова взяла его за руку.
Цирк был ее домом уже больше года, и она знала его так же, как и свои карты таро. Не в ее духе было слишком сближаться с окружающими людьми, но она хорошо их знала, и они ей нравились. Она знала, где достать лучшую еду и лучшие развлечения.
Когда вечер окрасился оттенками индиго, Николетт отвела Себастьяна в главный шатер и уселась рядом с ним. Они смотрели, как воздушные гимнасты парят над рингом, и оба смеялись, когда клоуны падали и катались в опилках.
— Никаких львов и тигров? — спросил Себастьян, и она покачала головой.
— Неа, мистер Карсон давным-давно от них избавился. Он решил, что это жестоко, и создания вроде львов и тигров должны быть свободными. Но скоро ты увидишь лошадей, и они потрясающие.
Это одна из тех вещей, которые создали у нее хорошее впечатление о цирке, когда она только присоединилась. Рой Карсон был невысоким человеком с жестким характером, и даже когда дела шли хорошо, он имел свойство орать. Поначалу это ее пугало, но потом поняла, что у него просто такой характер, и почувствовала себя как дома. Он не желал видеть свободных созданий в клетках, и ее это устраивало.
Мысль о клетках вызвала горстку отрезвляющих воспоминаний, и Николетт задрожала, стряхивая их с себя. Уходите, мысленно приказала она своим воспоминаниям. Сегодня вы не возьмете надо мной верх. Сегодня я хочу заняться другим.
Как будто уловив ее настроение, Себастьян обнял ее за плечи. Рядом с его поджарым телом она почувствовала себя спокойнее. Будь она кем-то другим, Николетт сказала бы, что почувствовала себя в безопасности, но она знала, что это иллюзия. Она чувствовала, каким мускулистым он был под одеждой, и инстинктивно провела пальцами по его ребрам.
Себастьян издал звук, который напомнил ей о раздраженном кашле Караса, и покосился на нее.
— Ты пытаешься меня щекотать? — спросил он с веселым изумлением.