«Сумма наследственных признаков – это как бы материальная питательная среда, на которой возникает природа, которой она определяется в своих основах и никогда не сможет выйти за пределы своих возможностей. Если бы, например, немецкие дети вообще больше не рождались, и все немецкие семьи усыновляли и удочеряли бы китайских детей, то в силу обычаев и традиций немецкая культура в лучшем случае продержалась бы всего еще несколько поколений».
Из этой цитаты однозначно следует, что понятие расы у Юнга всегда включало также гены в материальном смысле. В противоположность понятию расы у национал-социалистов Юнг, однако, не видел блага в достижении расовой чистоты. «Чистым расам» скорее свойственна тенденция к близкородственному размножению и отсутствию культуры. Тем не менее, в каждой расе есть «ценные» и «менее ценные» элементы, что обосновывает необходимость управляемой «расовой гигиены». Основываясь на генетической теории Грегора Менделя, Юнг разрабатывал точные представления о конкретной форме этих «мероприятий»:
«Не то, чтобы людей могли бы спаривать друг с другом, как, например, лошадей, однако, народная общность наверняка в состоянии облегчить рождение и воспитание детей носителям ценных наследственных качеств. С другой стороны, она с помощью запрета брака и стерилизации явно генетически неполноценных людей, очевидно, может привести к затуханию угрожающей телу народа наследственности».
Даже если Юнг дистанцировался от «чисто механического» подхода Чарльза Дарвина, эволюционная теория последнего попала в «Господство неполноценных». Так, по его мнению, дошло до истинного негативного отбора, вследствие чего «высококачественное» все больше выталкивалось в сторону. Этот социально-дарвинистский подход к демографическим вопросам, который тесно связан с расово-биологическими предпосылками, занимает определенное особое положение в Консервативной революции. Если не говорить о Никише, то большинство других авторов, как например Шпенглер, Юнгер и Мёллер демонстрируют подход, менее ориентированный на идеи «Фёлькише». Удивительно, что Юнг ссылался также на «механистические» концепции из естествознания (Дарвин, Мендель) и статистики, что никак не может по-настоящему гармонировать с метафизическими основами и программой органического роста. Здесь проявляется, что как раз в одной из реалистических глав его основного произведения резко расходятся философские претензии и действительность.
5.2.11. Внешняя политика
«Нет никакой другой политики, кроме той, которая активна. И, в свою очередь, нет никакой другой политики, кроме внешней политики. Внутренняя политика – это администрация – и то, что следует из нее. Но внешняя политика – это государственное руководство – оно проводит государство между другими государствами».
Артур Мёллер ван ден Брук
Как уже указывалось выше, концепция органического государства включает тенденцию к сокращению до минимума ответственности государства, чтобы этим укрепить структуры самоуправления. Из этого исключена сфера внешней политики, которая должна была быть доверена «наивысшему сословию». Внешняя политика кайзеровской империи была в высшей степени подчинена «индивидуалистическому духу», что проявилось в тупом империализме пангерманистов и в космополитизме пацифистов. Империя растрачивала свои силы в бесцельной колониальной политике, что вело только к тому, что вызывало неудовольствие других наций. Во внешней политике с глобальными намерениями Юнг видел мало смысла, так как вследствие этого силы «народного духа» просто зря израсходовались бы, как это произошло, например, с потоком немецких иммигрантов в Америку. В этом отношении имела смысл только европейская перспектива: «Романтичная Нибелунгова верность преграждала политике Германской империи данное ей судьбой восточное направление немецкой политики, которое должно стать континентальной политикой». Основой для этой восточной ориентации был тот факт, что как раз в восточной части Европы на территориях чужих государств жило очень много этнических немцев. После крушения 1918 года эта ситуация все больше обострялась. Поэтому проблематика меньшинств зарубежных немцев заняла, само собой разумеется, важное место в Консервативной революции. Но также и вне правоконсервативных кругов эта тема была сверхактуальной. Это не в последнюю очередь доказала полная эйфории поддержка широких кругов немецкого населения мероприятий рейхсканцлера Гитлера, приступившего к решению проблем меньшинств зарубежных немцев с использованием военных средств.
Однако наряду с дисгармонией государственных и этнических границ для Юнга имела значение и историческая восточная колонизация, так как она служила мифическим образцом ушедшего мира, метафизическое содержание которого следовало снова оживить. При этом эта восточная ориентация ни в коем случае не ограничивалась одним Юнгом. Стремления такого рода можно найти у Мёллера, который видел большой потенциал в «неизрасходованных, молодых народах» Востока, у Штапеля, который хотел наступательным путем экспортировать предполагаемое культурное превосходство немцев на Восток, и в работах Никиша, видевшего «возможность очищения» от романских влияний в «бракосочетании» германской и славянской рас.