— Нам было так хорошо вдвоём. В тот день я в миллионный раз убедилась в своей влюблённости к нему. У меня никого до него не было, мне не с чем было сравнивать это чувство, но в этом и была вся соль. Всё впервые, всё обострено по максимуму, всё на самом пике, на пределе. Я никогда не заставила бы его выбирать между мной и командой, но он сам сделал этот выбор… если бы мы оба только знали, что это станет его самой большой ошибкой. Потому что на следующий день к нам подошёл разъяренный Стив.
Самая длинная перемена после третьего урока. Аншлаг в кафетерии, за окном — ливень, ни одного свободного стола и шум такой, словно всем дали команду начать трепаться именно в эту секунду. Сара сидела на коленках Майкла и с улыбкой поглядывала на хихикающую Кэнди. За столом сидело пятеро: Бобби, Дерек, Кэнди, Майкл и Сара. Это был их первых компромисс, первый обед в такой странной для каждого компании, ведь обычно Сара кочевала от одного стола к другому, не желая никого обидеть. Но они были здесь, все были, и, кажется, только ради неё так натянуто улыбались друг другу и пытались поддержать разговор. Ей дико хотелось верить, что её друзья не считают Майкла лишним, а Майкл не считает их занудами.
— Какого черта, Тёрнер?
Голос, прогремевший за спинами Сары и Майкла, заставляет обоих судорожно обернуться. Стив злобно сощуривается, переведя взгляд на недоуменную девушку, а затем раздражённо фыркает. Тёрнер нехотя отстраняется от Сары и встаёт с места.
— Ты чего завёлся, приятель?
Стив прыскает неестественно-громким хохотом, притягивая к разворачивающемуся концерту все больше любопытных глаз.
— Чего завёлся?! Какого хрена ты пропустил самую главную тренировку в сезоне?
Слюна брызжет во все стороны, глаза налились кровью, и Сара не выдерживает первой, подходя к Майклу и складывая руки на груди.
— Он был со мной. А что?
— Сара, не сейчас, — через плечо бросает Майкл.
— О, как же я удивлён, — драматично вздохнув, кричит старшеклассник. — Я ведь и забыл, какая между вами огромная любовь! Да, Тёрнер? Такая чистая, искренняя любовь, ради которой ты бросил команду! А потом она узнает правду, бросит тебя, и ты приползешь к нам!
Всё вокруг замирает. Кажется, даже шум в кафетерии прекращается, уступая место волне удивлённого шепота. Майкл прикрывает глаза и сжимает челюсти, пока ничего не понимающая Сара медленно оборачивается к своему парню.
— Что… о чем он говорит? Какую ещё правду?
— Забудь, он несёт бред, пошли отсюда, — резко отвечает Тёрнер, хватая её за руку, но Стив вдруг начинает громко смеяться, и это заставляет обоих затормозить.
Он нарочно преграждает Майклу путь. Дерек встаёт со своего места, в непонимании подходя к Саре, а Кэнди и Бобби испуганно переглядываются. Вся старшая школа Сентфора застыла в томительном ожидании развязки.
— Что, Сара, уже засомневалась в своём рыцаре? А что, если я тебе скажу, что он вовсе не рыцарь?
Майкл в ту же секунду подлетает к Стиву, хватая его за грудки.
— Стив, заткни свой рот, иначе я тебя по стенке размажу,
Но угрожающий тон Майкла для его некогда лучшего друга звучит скорее как приглашение. И пока сердце Сары колотится от предчувствия чего-то ужасного, Стив выпрямляется и подходит к ней, беря русую прядь волос в свою руку.
— Такая маленькая, наивная, новенькая. Ты нам сразу приглянулась.
— Сара, не слушай его, — тихо говорит Майкл.
Он не может пошевелиться. Страх бежит по его венам, заставляет его ноги прирасти к полу, пока сам он с ужасом наблюдает за разворачивающейся картиной. Он может схватить Сару за руку и увести её отсюда как можно дальше, может запудрить ей мозги и уберечь её от всей этой желчи.
Но самое страшное в том, что никто из них не сможет убежать от правды.
— Знаешь, Сара, спорить на тебя было одним удовольствием. Правда, я не знал, что Майкл выставит тебя такой дешёвкой, все же, например, Адель дала тебе цену выше. Особенно, когда мы всей школой наблюдали за тем, как вы чуть ли не трахаетесь там, на поляне. Помнишь, Тёрнер, как ты хвалился, что тебе не составило никакого труда её туда затащить? Да-а-а, это было горячо.
Стефани удивлённо открывает рот, едва ли сдерживая поток ругательств. Слезы обжигают щеки Сары, она часто дышит и чувствует, как разрывает от жгучей боли грудную клетку. Вспоминать мучительно, но говорить об этом вслух сродни с самоубийством.
— Я была уничтожена, но до последнего не верила ни единому слову Стива, — сглотнув, говорит она. — Я помню, как повернулась к Майклу и спросила, правда ли это. Господи, Стефани, знаешь, какова была моя цена? Стив не соврал про дешевку. «Я буду должен тебе банку пива, если она не поведется на мои уловки», — вот, что Майкл ему сказал прежде, чем подарить мне тот долбанный букет в лесу, заманить меня на поляну, начать нести чушь про облака, а затем поцеловать. Я-я не могла поверить, что в тот самый момент откуда-то из-за кустов за нами наблюдала почти вся школа…
Голос вдруг надрывается. Сара выпускает резкий всхлип, но тут же оказывается в крепких объятиях Стефани. Девушка поглаживает рыдающую Сару по голове, шепча слова утешения, но ей совсем не понять этих чувств. Унижение, предательство, боль и разбитое сердце. Всё это отражалось в её голубых глазах, наполненных слезами.
— Я ведь влюбилась в него… так сильно влюбилась. А он лишь пытался подтвердить какую-то тупую школьную традицию. И я была не одна. Толпы таких же девчонок, понимаешь? До моего прихода он разводил других, и все это так унизительно, так жалко…
Под удивлённые взгляды, нестихаемую волну обсуждений происходящего и ухмылку Стива, за ней подрывается несколько человек. Майкл хватает её за руку уже в коридоре, разворачивая плачущую Сару к себе лицом, обхватывая её лицо ладонями и пресекая любые попытки девушки вырваться.
— Сара, послушай меня… — в его зелёных глазах тоже застыли слезы, ему так же, как и ей, трудно дышать, он так же, как и она, уничтожен сейчас.
Но девушка изо всех сил старается увернуться, отпереться, ударить его.
— Я не хочу тебя знать! — срывающимся голосом кричит она, пытаясь убрать от себя его руки. — Ты лгал мне, обо всём лгал! Ты выставил меня посмешищем перед всей школой. И какая цена?! Банка пива? Я для тебя не дороже чёртовой банки пива?!
— Сара, ты права, права во всем, я был последним мудаком. Но я клянусь тебе, я клянусь, что в тот же самый день, в тот момент, когда мы лежали там, я чувствовал, что начинаю в тебя влюбляться. По-настоящему.
С губ срывается крик. Сара с силой отпихивает от себя Майкла, но не успевает сделать и шага, как снова оказывается припечатана к шкафчику.
— Выслушай меня. Я люблю тебя, я правда тебя люблю, я так боялся тебя потерять, я знал, что ты никогда меня не простишь, Сара, но ты моё всё. Это моя самая большая ошибка в жизни. Нет никаких оправданий этому поступку, кроме того, что я действительно был и являюсь куском дерьма. Но я выживал, я должен был поддерживать статус морального ублюдка, чтобы ко мне боялись подходить, чтобы я мог защищать своего брата. К старшим классам это стало образом моей жизни.
Боль оглушает, лицо его не видно за пеленой слез, и Сара даже прекращает бороться, просто разревевшись у этого чёртова шкафчика на глазах у всех. Майкл пытается коснуться её лица, но девушка отворачивается, едва находя в себе силы ответить:
— Это не оправдание, это, черт возьми, твои пустые слова, такие же пустые, как и все, что было между нами.
Картина того дня стоит перед глазами настолько ярко, что это буквально ослепляет. Сара закрывает глаза и продолжает рассказывать:
— Тогда я думала, что уже ничего не может быть больнее. А затем Кэнди, которая пыталась меня успокоить, призналась, что они с Бобби знали о споре. Знали и молчали, потому что, черт возьми, они не хотели портить наши с Майклом отношения.