Откинула я моток повязок и встала с лавки, ужасно ныли кости и все тело.
С прошлой ночи на ногах, даже не верится, что свободная минутка нашлась отдохнуть.
И поесть.
— Ладно, девки, давайте пойдём есть, пока сами тут не грохнулись в беспамятстве. — Похлопала в ладоши Матриша. Она вроде постарше нас будет, кажись, и не девка, а уже женщина, только о себе мало что говорила, не любила она вспоминать, что было до того, как попала сюда. Правда в том, что не рвалась Матриша домой, а наоборот, с содроганием вспоминала о доме.
— Кто на дежурстве сегодня? — Опомнилась Марфа, прежде чем мы покинули шатер. Все недовольно поджали губы. Сутки были тяжелыми. И всем хотелось спать. Но кто-то должен присмотреть за больными. Не дело это — их без надзора оставлять.
— Идите кушать. Я останусь. — Раздался с угла голос Ярины, женщина как раз перебирала листочки сушеного шафрана. — Только мне чего закиньте сюда, а то подохну от голода.
Все мигом повеселели.
— Конечно… — фыркнула Марфа. — Прям сейчас сбегу за горяченьким, сюда принесу.
— А я через пару часов подменю тебя, — подала голос Стеша, и женщина благодарно ей улыбнулась.
Покинули мы лазарет дружной толпой, уходя подальше от запаха трав, крови и смерти к желанному аромату горячей еды.
Лагерь отдыхал после тяжёлого дня. Большинство мужчин уже поели, поэтому отдыхали у костра, тихо о чем-то беседуя.
Увидев нас, они здоровались, спрашивали, как дела, а кто помоложе даже пытался шутить, но не больше.
Воевода наш был суров на подобные шутки, а ратник его, дядя Филимон, и вовсе зорко следил и бдил, чтобы никто не покушался на наши невинные души. Пообещав солдатам посадить на кол любого, кто хоть надумает хотельки свои нам предъявить. И ведь за два лета никто не полез. По крайней мере ко мне.
— Ммм, девки, кажись, мясо… — блаженно закатила глаза Тамина, и мы дружно принюхались. И вправду пахнет местным бульенном.
— Вот и мои красавицы пришли. Давайте, пока всё не остыло.
Усатый дядя-повар разлил нам по щедрому черпаку в деревянной миске супчика с мяском и дал по свежей лепешке. Усевшись на поваленное дерево, мы принялись кушать.
Я же, как всегда, между Наталкой и Стешей.
Ели мы молча.
Потом сполоснулись у пруда и так же молча спрятались в своём шатре, падая с ног на шкуры, чтобы уснуть. И забыться на миг, вспомнить о маме и беззаботном детстве.
Мне снился странный сон, неведомый ранее.
Я гуляла по зимнему лесу, почему-то босая, в одной белой сорочке. И будто что-то звало меня вперёд. Убрала широкие ветви ели, что преградили мне путь. А там волки.
Много волков, белых волков.
Кружат на поляне, усыпанной снегом, и будто играются. Все вокруг одной женщины. Красивая, с белыми волосами до самой земли. А на макушке венок из еловых веточек, замершей рябины и крупных снежинок. На ней длинная шубка, серебристая, как сама луна.
И зверей отчего-то она не боится, а они к ней, словно щенки, ластятся, ласку выпрашивают.
Я, как зачарованная, вперёд шагнула, подойти к ней ближе, почувствовать ту же ласку, украсть хотя бы немножко тепла.
Снег под голой ступнёй предательски хрустнул, и волки мигом развернули огромные морды ко мне, оскалились кровожадно и приняли позу защитников. Страх сковал сердце. И я так и замерла на месте, ощущая, как смерть дышит в спину.
Но мягкий смех, словно перелив колокольчиков, привлек моё внимание.
— Тише вы, лохматые, разве можно не узнать свою кровь?
Пожурила она их, и волки виновато прижали уши к голове и начали скулить, умоляя о прощении.
Протянув мне руку, женщина поманила меня к себе.
Она так открыто улыбалась и была рада мне, что я смело сделала шаг вперёд, потом ещё один. Ещё и ещё. Уже не боясь огромных зверей.
Ведь она меня защитит. А они её боятся.
Заглядывая в красивые серые глаза женщины, я держалась за них, как за маяк. Но внезапно её глаза округлились от испуга, женщина ринулась ко мне и закричала:
— Снежка, берегись!!!
Снег вокруг меня резко растаял, превратился в темную мутную воду. Я как будто тонула в тёмной воде.
Глава 3
— Снежка, берегись!
Я вырвалась из сна, как из-под толщи воды. Жадно вдыхая воздух и судорожно сжав покрывало пальцами. Холодный пот скатился по позвоночнику вниз.
Странное видение. Очень странное. И, сдается мне, не к добру. С трудом усмирив бьющееся испуганной птичкой сердечко в груди, аккуратно прилегла обратно на лежанку из сушенного сена, прикрытой шкурой оленя. Но сон сбежал от меня, и, ворочаясь то на одном боку, то на другом, я все думала.