– Как ты узнал, что это я? – Карелла начал терять терпение.
– В процессе дедукции, который привел меня к этому выводу, самую важную роль сыграла одна конкретная деталь, – склонил голову Сэм.
– Да какая же?
– Тебя видел в фойе Маршал Дейвис. Он явился сюда за несколько мгновений до твоего появления и сказал, что ты скоро придешь.
– Сукин ты сын! – расхохотался Стив.
– Ты доволен, как он для вас потрудился? – спросил Гроссман.
– Более чем, – склонил голову Карелла.
– Он ведь вам фактически подал преступника на блюдечке, – поднял палец Сэм.
– Не спорю.
– И снова лаборатория судмедэкспертизы оказывается на коне! – торжествующе произнес Гроссман. – Вскоре мы научимся вообще обходиться без вас.
– Я знаю, – вздохнул Карелла, – именно поэтому и пришел к тебе. Я увольняюсь. Решил сдать удостоверение.
– Самое время, – покивал Сэм. – Ладно, давай к делу. Зачем пожаловал? Тебе поручили головоломное дело и тебе нужна наша помощь, чтобы раскрыть его в рекордные сроки?
– Нет. Пока у нас ничего серьезного. Карманники стянули пару кошельков на Кулвер-авеню, и все.
– Ну так доставь сюда пострадавших. Поглядим на их попки – вдруг там остались отпечатки пальцев преступников, – предложил Гроссман.
– Не думаю, что жертвам это понравится, – покачал головой Стив.
– Это еще почему? С дамами мы обходимся предельно деликатно!
– Дамы-то как раз возражать бы не стали. А вот мужики, у которых подрезали кошельки…
– Ах ты, сукин сын! – взревел Гроссман и зашелся вместе с Кареллой от хохота.
– Так, а теперь давай серьезно, – все еще смеясь, промолвил Стив.
– Да-да, давай серьезно, – покивал Гроссман.
– Слушай, сейчас я действительно серьезно.
– Хорошо-хорошо, – ответил Сэм.
– Я пришел тебя поблагодарить.
– За что? – Гроссман тут же посерьезнел.
– Я уже был готов завести расследование не туда. А ты такие доказательства добыл – комар носа не подточит. Без них мы бы никогда не смогли так быстро арестовать убийцу. Вот я и пришел тебя поблагодарить. Только и всего.
– В каком смысле ты был готов завести расследование не туда? – нахмурился Гроссман.
– Я думал, что убийца – муж.
– Серьезно?
– Серьезно, – кивнул Карелла.
– Но почему?
– Не знаю. – Стив помолчал. – Слушай, Сэм, я и сейчас считаю, что убийца – он.
– И поэтому ты решил с ним сегодня пообедать? – спросил Гроссман.
– А это, черт подери, ты откуда знаешь? – изумился Стив.
– Ага! – торжествующе улыбнулся Сэм. – Он звонил тебе из кабинета Ролли Шабрие. Вскоре после этого я поговорил с Ролли, и он…
– До свидания, сэр, – оборвал его детектив, – мне претит общаться с таким хитрецом и нахалом, как вы.
Подавляющее большинство полицейских в городе, где работал Карелла, редко обедали в таких ресторанах, как «Золотой лев». Они либо едят в забегаловках, громко именующихся ресторанами быстрого питания, работники которых поднимают руки в древнеримском приветствии: «Свободная касса!» – либо довольствуются бутербродами с кофе прямо на рабочем месте. В свободное от службы время, отправляясь на прогулку с женами или девушками, они заходят в рестораны, владельцы которых знают, что перед ними полицейские. Они демонстративно протестуют, слыша от хозяев: «Это за счет заведения, сэр», но при этом все равно принимают подношение. Ни одному полицейскому во всем городе не приходило в голову, что подобный подход – бесчестен. С какой стати? Они вкалывают, не жалея сил, им платят мало, и все же они продолжают охранять жителей города от преступного мира. Если кто-то из граждан хочет порадовать полицейского, сделать ему приятное, то зачем ставить такого человека в неловкое положение и смущать его отказом? Карелла никогда не заходил в «Золотого льва». Ему было достаточно взглянуть на цены в меню, выставленном в окне. Один ужин обошелся бы ему в полугодовую зарплату.
Внутреннее убранство ресторана достаточно точно воспроизводило обеденную залу англий-ского постоялого двора сороковых годов XVII века. В метре от сводчатого потолка между покрытыми побелкой стенами протянулись мощные дубовые балки. Массивные столы были укрыты белоснежными скатертями, на которых поблескивало столовое серебро. Повсюду виднелись портреты дам и джентльменов Елизаветинской эпохи, чьи кружевные воротнички и манжеты идеальным образом сочетались с белизной стен, а богатые бархатные наряды дополняли изысканную атмосферу, великолепно передававшую дух давно ушедшей эпохи. Заказанный Джеральдом Флетчером столик находился в укромном уголке. При виде направившегося к нему Кареллы Джеральд встал и протянул ему руку со словами: