– Ага, – кивнул Мейер, – очень занятным.
– Какая муха тебя сегодня укусила? – Карелла удивленно посмотрел на напарника.
– Никакая муха меня сегодня не кусала! – отрезал Мейер.
– Ладно, – снова пожал плечами Стив.
Дальше они ехали в молчании. Из-за пасмур-ной погоды город стал серым и напоминал декорации для черно-белого фильма тридцатых годов про гангстеров. Создавалось впечатление, что все разом лишилось цвета: и самые яркие рекламные щиты, и фасады наиболее броских зданий, и самые аляповатые из нарядов дам. Казалось, обесцветилось даже рождественское убранство магазинных витрин. Из-за нависающего над головами свинцового неба все было серым. Новогодние украшения смотрелись убогими дешевками из мишуры и пластика, которые выставляют напоказ раз в год, после чего снова убирают обратно в подвал. Даже наряды стоявших на перекрестках Санта-Клаусов в тусклом свете пасмурного дня выглядели не веселыми, ярко-красными, а унылыми тускло-коричневыми, накладные бороды – свалявшимися и грязными, а их колокольчики издавали мерзкое дребезжание. Сперва у города отобрали солнечный свет, а теперь лишили белого наряда, в который его должен был облачить снегопад. Город ждал и переживал. Напряжение росло с каждой минутой.
– Слушай, хотел спросить тебя насчет Рождества, – нарушил молчание Карелла.
– Что именно?
– У меня дежурство. Не хочешь со мной поменяться?
– На что? – сухо спросил Мейер.
– Ну… я за тебя могу отдежурить… скажем, на Хануку, – предложил Стив.
– Мы давно знакомы?
– Даже слишком, – улыбнулся Карелла.
– Сколько конкретно лет? – прищурился Мейер. – И ты до сих пор не в курсе, что я праздную и Хануку и Рождество? У меня как дети появились, так я начал елку ставить. Каждый год. Ты ходишь ко мне в гости на каждое Рождество. В прошлом году приходил с Тедди. И своими глазами видел елку. Она стояла в гостиной. Прямо посреди сраной гостиной.
– Я забыл, – вздохнул Карелла.
– Я праздную и то и другое, – с нажимом промолвил Мейер.
– Ладно.
– Ладно, – ледяным тоном повторил Мейер. – Итак, мой ответ «нет». Я не хочу меняться дежурствами.
– Ладно.
– То-то же.
И вот в такой дружеской атмосфере Мейер и Карелла припарковали машину, выбрались из нее, вошли в дом 480 по Рид-стрит и поднялись на шестой этаж. Все это они проделали в молчании. Харт и Виддерман занимались производством браслетов для часов. Как уверял рекламный плакат рядом со стойкой секретарши в фойе, браслеты Харта и Виддермана не знали себе равных. На плакате подробно объяснялось, как именно Харт и Виддерман решили сложнейшие технические задачи, подняв производство браслетов на принципиально но-вый уровень. К пояснениям имелись и фотографии размером с голову Кареллы. Золотые браслеты на снимках ярко блестели, и Стивену подумалось, что их с охотой возьмут в любом ломбарде. Локоны девушки за стойкой тоже отливали золотом, вот только на рекламном плакате с браслетами они выглядели куда натуральнее. Когда детективы приблизились к стойке, девушка наконец оторвала взгляд от журнала, которым была полностью поглощена.
– Мы к мистеру Харту, – промолвил Карелла.
– Как вас представить? – спросила девушка. По ее выговору напарники поняли, что она из Калмз-пойнта. Говорила секретарша так, будто одновременно жевала жвачку.
– Детективы Карелла и Мейер.
– Одну минуточку. – Она сняла телефонную трубку и нажала на кнопку в самом низу телефона. – Мистер Харт, к вам пришли какие-то полицейские. – Несколько мгновений она слушала. – Да, сэр, – наконец произнесла она.
Повесив трубку, секретарша, тряхнув золотистыми локонами, кивнула на дверь:
– Прошу. Вам туда. Дверь в самом конце коридора. – С этими словами она снова взялась за журнал «Вог».
По всей вероятности, мрачная погода подействовала и на Эндрю Харта.
– Знаете, вовсе не обязательно было сообщать всему свету о том, что вы из полиции, – первым делом сказал он.
– Мы просто представились, – спокойно объяснил Карелла.
– Ладно, раз вы уже здесь, давайте закончим с этим побыстрее, – предложил Харт. Он был человеком крупного телосложения лет эдак пятидеся-ти пяти. Шевелюра стального цвета серебрилась проседью. Карие глаза за стеклами очков в черной оправе показались Карелле умными и жестокими. Пиджак висел на спинке стула. Рукава рубашки были засучены, обнажая мощные предплечья, густо покрытые черными волосами. На широкой кисти блестел браслет часов, вне всякого сомнения, производства его фирмы.
– Хотите начистоту? – сорвался Эндрю с места в карьер. – Я ни черта не понимаю, что вы здесь забыли. Сказано же, я не знаю никакой Сары Флетчер. Не знаю, и точка.