- Нет, - прервал его джентльмен, - мне еще нужна щетка для волос и гребень.
- Безусловно, сэр! Щетка и гребень, конечно же! А вот сейчас, когда вы повернулись, сэр, и солнце осветило ваше лицо немного иначе, вас можно принять за вашего же собственного сына. Просто невероятно! Вот щетка и гребень! Тогда, может присовокупить еще и бутылочку медвежьего сала?
- Спасибо, нет!
- Нет! - воскликнул цирюльник. - Никакого медвежьего сала! Хотя, по правде говоря, бакенбарды нынче в моде, сэр! Джентльмен без бакенбард все равно, что цветок без запаха, а вы расстались с украшением, которое могло бы облагородить лицо любого представителя самых высших кругов, сэр, - герцога, графа, маркиза или баронета! Лезвия, помазок, мыло, ремень, щетка, гребень, все это кладем в мешочек, и никакого медвежьего сала! Это все, сэр?
- Абсолютно! - ответил сэр Мармадьюк и вытащил кошелек.
- Премного благодарен, сэр, и счастливого вам дня, сэр!
Оказавшись на пустынной улице, наш герой еще больше ощутил перемену в собственной внешности. Он шагал мимо витрин, бросая косые взгляды на свое отражение, пока его внимание не привлекла вывеска, на которой незамысловатыми буквами было выведено:
МИСС И МИСС БЛАЙТ
Это был уютный магазинчик, притулившийся в тенистом уголке, скромный и опрятный. Витрина очаровывала соблазнительным многообразием деталей женского туалета, стыдливо прятавших свое предназначение за пеной кружев и оборок. (Сэру Мармадьюку такое оформление витрины показалось несколько неуместным.) Рядом выстроилась целая шеренга модных шляпок. Шляпки с высокими тульями, с низкими тульями, с широкими полями, с узкими полями, шляпки вовсе без полей, а за ними, в глубине витрины теснились платья всевозможных цветов и фасонов.
Сэр Мармадьюк подозрительно огляделся по сторонам, решительно сжал кулаки и шагнул в полумрак магазина, где тут же столкнулся с высокой тощей леди. Леди решительно преградила ему путь, из-за ее спины выглядывала дама более пухлая и менее долговязая.
Сэр Мармадьюк снял шляпу и обольстительно улыбнулся.
- Что вы хотите, сэр? - сурово спросила тощая леди.
- Мадам, - понизив голос, начал наш герой, - мне нужно платье.
Толстушка за спиной тощей леди хихикнула, фигура же ее костлявой напарницы словно пополнилась еще добрым десятком костей, локти и подбородок словно стали еще длиннее.
- Что вы имеете в виду, сэр? - сердито воскликнула тощая леди, окинув нашего героя холодным взглядом давно почившей селедки. - Что вы имеете в виду, сэр, позвольте вас спросить?
- Платье, мадам. А также шляпку.
- Может, все-таки сюртук и бриджи, сэр?
- О, сестра, не ... - пухлая леди залилась тонким смехом.
- Розамунда, держи себя в руках! А вам, сэр, следует пройти в лавку напротив. Желаю удачи, сэр! - С этими словами костлявая леди сделала глубокий реверанс.
Сэр Мармадьюк улыбнулся еще обольстительней. Затем не обращая внимания на хозяек лавки, он извлек из карман монокль и поднеся его к глазу, с глубоким интересом начал изучать выставленный на продажу товар.
- Платье, мадам, - не глядя на старшую мисс Блайт, повторил он, голубое или розовое, с рисунком или без, а также шляпку и прочие мелочи для молодой леди. И еще темный плащ с капюшоном.
Костлявая мисс Блайт сложила руки на груди, вздернула подбородок и издала громкое и презрительное фырканье.
Сэр Мармадьюк невозмутимо указал на платье из голубого муслина с тонким рисунком по подолу:
- Думаю, вот это подойдет - эти кружева и оборки просто восхитительны.
Мисс Блайт хмыкнула, а ее пухлая сестра, уткнув лицо в цветастую ночную сорочку, которую схватила с прилавка, давилась от смеха, издавая странное бульканье.
- Это платье, сэр, - бесстрастно сообщила мисс Блайт, - стоит четыре гинеи!
- Будьте так добры, мадам, заверните мне его.
- Розамунда! - приказала мисс Блайт. - Обслужи господина.
- Так как насчет шляпки? - задумчиво спросил сэр Мармадьюк, сквозь монокль оглядывая прилавок, - что-нибудь с широкими полями, но не слишком бросающееся в глаза...
- Вот, сэр, - младшая мисс Блайт улыбнулась всеми своими ямочками, как раз для молодой и хорошенькой леди, очень подходит к платью.
- Восхитительно! Беру...
- Новая модель, сэр! - сурово возвестила старшая мисс Блайт, - Тридцать семь шиллингов и шесть пенсов.
- Не сочтите за труд завернуть..
- Невозможно, сэр! Шляпки хранятся в картонках.
- Картонки, мадам, весьма неудобны...
- Картонка и никаких разговоров, сэр! Розамунда, обслужи господина.
Покончив с покупками, сэр Мармадьюк поклонился и удалился. Правда, величественность нашего джентльмена потускнела из-за странной ноши в виде шляпной картонки, которая так и норовила выскользнуть из рук и плюхнуться в пыль. И вот, когда сэр Мармадьюк в очередной раз подхватывал падающую шляпную картонку, его взгляд остановился на длинном пальто грубой шерсти. Этот, совершенно несоответствующий сезону предмет, красовался в темной витрине обшарпанной лавки. У прилавка, облокотившись о стойку, сидел, скрестив ноги, высохший старик весьма злобного вида и свирепо орудовал иголкой и наперстком.
- Это пальто... - начал сэр Мармадьюк, появляясь в дверях магазина.
- Два фунта! - рявкнул старик, яростно сверкнув на посетителя поверх роговых очков.
- Я покупаю его.
- Покажите деньги!
Сэр Мармадьюк безропотно исполнил требование. Он выбрал себе еще пару подержанных ботинок (весьма неприглядных на вид, но довольно удобных), а также кое-какие мелочи. Закончив, он приказал завернуть все, кроме пальто, которое решительно надел на себя.
- Вы собираетесь носить его сейчас? - изумленно спросил старик, возясь с бумагой и веревкой.
- Так легче будет нести!
- Разумеется. но глядя на вас, я сам исхожу потом. Да еще эти ваши свертки!
- Ничего, справлюсь... - Но тут шляпная картонка вновь проявила свой норов.
- Да уж куда вам! Я могу прислать вам все это на дом.
- Спасибо, не стоит.
- Тогда вот вам мой совет, - все так же нелюбезно предложил хозяин, возьмите тележку.
- До свидания! - Сэр Мармадьюк неуклюже протиснулся со всеми своими многочисленными пакетами на улицу.
В следующей лавке он купил дорожный мешок, набил его купленным скарбом, и перекинув через плечо, пустился в обратный путь, взметая за собой клубы пыли.
Глава XII,
посвященная, главным образом, платью и шляпке
Наконец сэр Мармадьюк со всем своим грузом выбрался из Петворта. Свернув на поросшую травой тропинку, он направился к тому месту, где Ева назначила ему встречу.
Солнце пекло все сильней и сильней, пакеты становились все тяжелее, наш герой, совершенно непривычный к поклаже более обременительной, чем трость, еле справлялся с обязанностями носильщика, тем не менее , несмотря на жару и сопротивление шляпной картонки, он скорымм шагом отмерял отделяющее его от Евы расстояние. Несмотря на быстрый шаг, он двигался все-таки довольно медленно, потому что приходилось бороться, как с дурным характером шляпной картонки, так и с неудобным заплечным мешком. А солнце палило нещадно! Шерстяное пальто сковывало движения. По лицу струился пот, который наш герой не в состоянии был оттереть, поскольку руки его были заняты. Надо ли удивляться, что привычное для него состояние безмятежности было нарушено. Да еще в какой-то момент дорогу преградила довольно высокая живая изгородь.
Сэр Мармадьюк в сердцах чертыхнулся, опустил поклажу на землю, с наслаждением вытер пот и достал часы. Два пополудни! Она ждет его уже два часа! Целую вечность!
Перекинув через изгородь мешок и картонку, он перелез сам, подхватил свою поклажу и решительно продолжил путь.
Тропинка, по которой он шел, петляла то туда, то сюда, с точки зрения сэра Мармадьюка без всякого смысла, пока наконец не нырнула а тенистую рощицу. Сэр Мармадьюк ступил в благодатную тень коровника, стоящего на опушке рощи, когда картонка решительно вырвалась из его объятий, и весело подпрыгивая, покатилась в сторону упомянутого сооружения. Сэр Мармадьюк бросился в погоню. Пузатый мешок, воспользовавшись моментом, развязался, и многочисленные свертки и пакеты, обретя свободу, устремились вслед за шляпной картонкой, которая попрыгав на ухабах тропинки, спокойно закатилась в приоткрытую дверь коровника. Сэр Мармадьюк бросил оставшиеся пакеты на землю, вытер лицо, и, неистово ругаясь, подобрал рассыпавшиеся свертки и нырнул вслед за непокорной шляпной картонкой в открытую дверь коровника.