- Что?! - вскричал сэр Томас, сжимая волосатые кулаки, - вы смеете угрожать мне, вы... вы...
- Прекратите впустую молоть языком! - Сэр Мармадьюк придвинулся ближе. - Вспомните, вы ведь больше не бродяга, чье пристанище - канава, вы теперь достопочтенный сэр, так что ведите себе подобающе своему положению. С вашего позволения, сэр, я продолжу. При дальнейшем размышлении я решил оставить вам жизнь, позволить вам и дальше отравлять свои существованием этот мир...
- Вот как? Премного вам благодарен! - насмешливо воскликнул сэр Томас. - Но, черт возьми, я готов драться с вами в любое время и в любом месте, Вэйн-Темперли!
Узкие щелочки глаз мистера Дентона дрогнули, его рука украдкой скользнула к внутреннему карману сюртука. Заметив это, Джон Гоббс начал осторожно подбираться к нему, тогда как сэр Томас, размахивая кулаками, распалялся все больше и больше.
- Да, я готов драться с вами, когда вы пожелаете! Меня не пугает ваша репутация! Черт побери, я готов драться здесь и сейчас!
- И я наверняка убью вас! - кивнул сэр Мармадьюк. - Что вам, несомненно, известно, да и всегда было известно! Однако я готов оставить вам жизнь, но при одном условии - вы обеспечите то несчастное создание, которое вы обрекли на позор и страдания двадцать три года назад. Если вы не сделаете этого, то клянусь именем Господа, я найду вас, где бы вы ни скрывались и раздавлю как мерзкую гадину!
Сэр Томас постарался изобразить презрительную мину, но не выдержал и отвел взгляд, после чего разразился потоком грубой брани. Сэр Мармадьюк презрительно отвернулся и подошел к окну. И тут мистер Дентон вскочил на ноги, выхватил из-за пазухи маленький, но вполне смертоносный пистолет, и взвизгнул:
- Вейн-Темперли, стойте! Стойте, я вам говорю! Моубрей, его разыскивает полиция по обвинению в убийстве! В городке сейчас находятся офицеры с Боу-Стрит, позовите кого-нибудь, пока я держу его на мушке!
Он направил пистолет на сэра Мармадьюка, но в этот момент мощный удар в челюсть сбил его с ног. Мистер Дентон отлетел в сторону как тряпичная кукла.
- Готов, сэр, - спокойно сообщил мистер Гоббс, склонившись над недвижным телом бравого мистера Дентона. Он поднял пистолет и направил его на съежившегося сэра Томаса. - Сэр Мармадьюк, возьмите мою, точнее вашу лошадь, я привязал ее у крыльца - гнедая кобыла с проседью.
- А как же вы, Джон?
- Обо мне, сэр, не беспокойтесь, я выпутаюсь. Но умоляю вас, уходите быстрее! Идите же, сэр, идите, или мне придется применить насилие и к сэру Томасу, я не могу позволить, чтобы вас схватили!
Сэр Мармадьюк улыбнулся.
- Мой верный Джон! Но я тоже не могу позволить этого и по отношению к вам.
Он взял со стола салфетку.
Через несколько минут они вдвоем покинули комнату, заперли ее, а ключ мистер Гоббс положил в карман. Спустившись вниз, они степенно оплатили счет и неспеша направились на конюшню. Оседлав лошадей, наши герои поскакали прочь по многолюдной Хай-стрит. А двум достойным джентльменам, надежно связанным, с кляпами во рту, ничего не оставалось, как с яростью взирать друг на друга.
Глава XXX,
в которой герои отправляются-таки в Лондон
Примерно в полумиле от уже знакомого нам указателя сэр Мармадьюк остановил лошадь и, соскочив на землю, бросил поводья своему спутнику.
- Луна сегодня взойдет поздно, Джон, - сказал он, глядя на небо, - так что будьте здесь к половине девятого, постарайтесь успеть к этому времени. Вы должны приехать в легком крытом экипаже, запряженном парой хороших лошадей. Вперед пошлите человека, пускай он заказывает лошадей на всех почтовых станциях, так мы будем двигаться гораздо быстрее. Трех перемен, я думаю, будет достаточно и... проклятье!
- Что случилось, сэр?
- Джон, я забыл Горация, вот бедняга!
- Кто такой Гораций, сэр?
- Осел, Джон, я ему поверял свои тайные мысли. Увы, придется нам расстаться. Надеюсь, здесь к нему судьба отнесется благосклоннее, чем на шумных лондонских улицах. Ну, Джон, до вечера, - сэр Мармадьюк крепко пожал руку мистеру Гоббсу.
Тот пришпорил лошадь и скрылся в облаке пыли.
Уже вечерело, и потому сэр Мармадьюк шел очень быстро. Вдруг его остановил чей-то жалобный возглас. Он перешел на другую сторону дороги и вгляделся в густую тень. Там, прислонившись к стволу дерева, скорчилась едва различимая женская фигура. Женщина умоляюще протянула изможденную руку.
- Пожалуйста, подайте хоть что-нибудь бедной... - тут несчастная затряслась в приступе сильнейшего кашля, она обхватила дерево руками, чтобы не упасть на землю, - мне нужно вернуться в Лондон, помогите, прошу вас! выпалила нищенка, едва переведя дух. - Я потеряла кошелек, где были все мои деньги, а пешком я не дойду. - У нищенки был очень правильный выговор, а рука ее, несмотря на худобу, поражала изяществом.
Сэр Мармадьюк достал из кармана несколько монет и положил их на протянутую дрожащую ладонь.
- Достаточно? - мягко спросил он. - Если нет, я могу дать еще...
В это мшновение нищенка резко отпрянула в сторону, монеты со звоном покатились по пыльной дороге. Сэр Мармадьюк нагнулся, собрал рассыпавшиеся деньги и снова сунул их в одеревеневшую руку. Помешкав, он повернулся и зашагал по дороге, и еще долго ему был слышен надсадный кашель странной нищенки.
Он уже почти добрался до указателя, когда заметил, к своему удивлению, Еву-Энн. Девушка, завидев его, побежала и вскоре оказалась рядом. Она схватила его руку и с нежностью прижала к своей груди. Ощутив, трепет девичьего тела, сэр Мармадьюк вздрогнул, горячая волна окатила его с ног до головы.
- О, Джон! - выдохнула девушка.
- Ева-Энн, дитя мое, что случилось?
- Вон на том холме! - прошептала она. - Там висит объявление, там описание твоей внешности...
- Нет-нет, дитя мое, там лишь описывается мое прежнее одеяние, рассмеялся он, ласково беря ее руки в свои. - Но почему ты здесь, да еще одна?
- Я начала беспокоиться за тебя! Ты так долго не возвращался. Поэтому мы с Рупертом пошли тебе навстречу, а тебя все нет и нет. Тогда я послала его в город на розыски тебя. Но, Джон, это ужасное объявление! Пятьдесят фунтов за тебя, живого или мертвого!
- Смехотворная сумма! - он ободряюще улыбнулся, глядя в ее испуганные глаза. - Несомненно, ты заметила, что в описании указано, что возраст разыскиваемого - тридцать шесть лет или даже меньше. Меня это вдохновляет.
- Но почему ты так долго, Джон?
- Милое дитя, у меня сегодня было много дел...
- Ой, а где Гораций?
- Гораций, моя милая, сейчас где-нибудь ест, уж можешь быть уверена. Он без пропитания не останется, а наши пути с ним отныне расходятся: он, счастливец, остается здесь, а мы примерно через час должны отправиться в путь.
- В путь, Джон? Что ты имеешь в виду?
- В Лондон, дитя мое, по крайней мере, я направляюсь туда!
- А как же я, Джон?
- На этот вопрос, Ева-Энн, мне очень трудно ответить, ибо я желаю одного, а здравый смысл подсказывает совсем иное.
- Ты сам предостерегал меня от пагубного воздействия Здравого Смысла, поэтому на этот вопрос отвечу я сама. Все очень просто - ты направляешься в Лондон, потому что тебе грозит опасность... Не возражай, я это чувствую! Поскольку тебе грозит опасность, то я должна разделить ее с тобой, это мое право! Так что, если ты направляешься в Лондон, то и я туда, пускай даже придется идти пешком! По-моему, вопрос решен.
- Ева, милое дитя мое, - очень нежно сказал он, - ты весьма упрямая и решительная девушка, но на этот раз я от всей души этому рад.
- А Руперт? Мы возьмем его с собой?
- Мистера Беллами? Конечно. Не беспокойся, дитя мое, он идет с нами.
- Но почему?
- Таков мой каприз.
- А ты уверен, что он подчинится твоему капризу?
- Совершенно уверен.
- Что ты о нем думаешь, Джон?
- Это порядочный и очень красивый юноша.
- И все?