Все трое побрели дальше, фонарь качался в руке Джейкоба блуждающим ночным светляком.
Сэр Мармадьюк привстал и взглянул на девушку. Та уткнулась лицом в душистое сено. И без того изумленные органы чувств джентльмена уловили явственный всхлип. Сэр Мармадьюк как-то съежился и стал несколько беспорядочно вращать глазами, взглядывая то вниз, то снова на девушку, и лишь после четвертого всхлипа он решился спросить:
- Почему вы плачете?
- Потому, - голос ее был глубок и мягок, - что я люблю их всем сердцем, и у меня душа разрывается на части при мысли, что я покидаю их надолго, если не навсегда.
- Тогда почему бы вам не вернуться обратно?
- Нет-нет, я не могу, пока не могу.
- Почему?
- Я убежала из дома, чтобы выйти замуж, - просто ответила девушка, - и все же... - тут ее голос стал удивительно нежен - мне так тяжело оставлять этих дорогих мне стариков. Видите ли, я у них единственный ребенок, у них больше никого нет и не будет.
- Вы их племянница?
- Да.
- И вы действительно направляетесь в Лондон?
- Да.
- И, как я понял, не одна?
- С возлюбленным, сэр.
- С тем самым человеком, которого ваш дядя назвал негодяем?
- О, он не знает его так хорошо, как я.
- А вы, конечно же, полагаете, что знаете своего возлюбленного очень хорошо?
Девушка удивленно взглянула на него.
- Ну да, сэр. А как же иначе? Ведь я люблю его.
Тут сэр Мармадьюк быстро нагнулся и заглянул ей в лицо. Чудесные глаза открыто встретили его пытливый взгляд, они были чисты, как луговая роса.
- Вы действительно любите его, дитя мое?
- Да! Он настоящий джентльмен, красивый и смелый. И любит меня всей душой. Он так часто говорит мне о своей любви.
- И сегодня ночью вы встречаетесь с ним?
- Да, мы собираемся пожениться сразу же, как только прибудем в Лондон. Но все-таки я иногда боюсь...
- Если вы не хотите, вы не должны мне ничего говорить.
- Нет-нет, я очень рада поговорить с вами о моей любви. Я ведь никому не рассказывала, лишь старушке Нэнни, а она совершенно глуха. Но, сэр, девушка подняла глаза и взглянула на звезды, - любовь так отличается от того, что я себе представляла.
- Почему же, дитя мое? - спросил он, не в силах оторвать глаз от безмятежной прелести своей собеседницы.
- Меня вот что беспокоит, сэр. Когда моего возлюбленного нет рядом, я рвусь к нему, но когда мы вместе, мне так часто хочется убежать от него, мне все время что-то мешает.
- Но что?
- Не знаю. Что-то в его глазах или голосе...
Она сдвинула густые брови и хмуро взглянула на безмятежную луну. Какое-то время девушка сидела, обхватив колени руками божественной формы, забыв, казалось, о своем собеседнике.
- А давно вы знакомы со своим избранником?
- Почти две недели, сэр. А теперь я уж и пойду. - Она вздохнула, надела соломенную шляпку. - Мы встречаемся в десять часов.
- Но лестница?
- Она здесь, наверху. Я втащила ее за собой.
- О, вы, должно быть, необычайно сильная девушка.
- Да, это так, сэр, - с бесхитростной улыбкой ответила мисс Ева.
- И вы не испугались, обнаружив меня здесь?
- По правде говоря, поначалу немножко испугалась, но мне все равно больше негде было спрятаться, и я решила остаться здесь. Ну а когда я разглядела вас получше, то поняла, что никакой опасности вы для меня не представляете.
- Ха, это все мой рассудительный возраст, дитя!
- Нет, сэр, у меня не было времени определить ваш возраст и убедиться в вашей рассудительности. И потом, меня успокоил ваш храп.
- Храп? - воскликнул сэр Мармадьюк, слегка побледнев. - Я что, и в самом деле храпел?
- Да, сэр, и так громко, что я была вынуждена разбудить тебя, иначе мои домашние услышали бы.
- Пожалуйста, примите мои смиренные извинения, сударыня! - сэр Мармадьюк несколько горестно улыбнулся. - Ей богу, я, как, наверное, и все прочие, полагал, что подобное может происходить с кем угодно, но только не со мной! Храпеть на стоге сена, да еще в подобных обстоятельствах - это крайняя степень дурного вкуса. И все же я очень рад, что не напугал вас.
- Я перестала вас бояться, как только поняла, что вы джентльмен, важно кивнула девушка.
- А, наверное, моя одежда, но ведь она так небрежна...
- Лицо! Я увидела ваше лицо, - и она спрятала свое собственное хорошенькое личико под шляпкой. - А теперь, сэр, прощайте, мне и впрямь пора.
- Тогда, - сэр Мармадьюк подобрал свою элегантную шляпу, - если вы позволите, я провожу вас...
- Благодарю, сэр, я буду рада познакомить вас с моим возлюбленным.
- Спасибо, - в свою очередь поблагодарил сэр Мармадьюк, но голос его был угрюм. - С превеликим удовольствием.
- Тогда пойдемте!
Он хотел ей помочь, но она уже спустила лестницу и в мгновение ока очутилась внизу. Непринужденная грация и удивительная легкость, с какими девушка исполнила это упражнение, привели джентльмена в полнейшее восхищение. Сэр Мармадьюк начал спускаться следом, стараясь делать это настолько проворно, насколько позволяли негнущиеся суставы и тесные сапоги. Но вот и он оказался на земле, и они отправились в путь.
- Вы идете слишком быстро для человека средних лет, - немного жалобно заметил сэр Мармадьюк, спустя некоторое время.
- Вы действительно так стар?
- Да, стар до отвращения! - выдохнул он.
- В это трудно поверить, - она сверкнула на него своими чудесными глазами.
- Моя голова уже начала седеть.
- Да? А мне показалось, что ваши волосы очень темные и блестящие.
При этом безыскусном замечании он ощутил необычайный прилив радости, которую тут же обозвал про себя совершенно нелепой.
- Вы из семьи квакеров? - спросил сэр Мармадьюк.
- Да, и зовут меня Ева-Энн Эш.
- Странное имя, но очень милое, и идет вам.
- А как вас зовут?
- Э... Джон... Джон Гоббс.
- Да? Никогда бы не подумала. - Девушка простодушно взглянула на Мармадьюка. - У вас такой важный и неприступный вид. - Голос и взгляд были полны неподдельной искренности, и волна радости вновь окатила нашего джентльмена, но он постарался скрыть ее деланным смехом.
- Вы бывали в Лондоне, мистер Гоббс?
- Да, и частенько.
- И вы видели Воксхолл?
- Да, конечно.
- О, мой возлюбленный обещал свозить меня туда! Как же это здорово, мистер Гоббс! Я лишь однажды была в Лондоне. Вся моя жизнь прошла здесь, в Монкс-Уоррен.
- А это значит, - продолжил сэр Мармадьюк, - вы столь же прекрасны, свежи и невинны, как сама природа. Ах, дитя мое, ничто не может сравниться с этими чудесными холмами.
- Но мой возлюбленный говорит, что нет места лучше Лондона. И я так хочу побывать там.
Сэр Мармадьюк вздохнул, тонкие черты его лица на мгновение утратили привычную безмятежность. Он взглянул на луну из-под насупленных бровей. Девушка взяла его за руку, и он ощутил дрожь ее ладони.
- Он будет ждать меня вон там, у рощицы! - прошептала она. Пожалуйста, останьтесь здесь.
И она убежала стремительной и легкой поступью. Сэр Мармадьюк после некоторого раздумья последовал за ней. Через несколько секунд до его слуха донесся сочный и самодовольный баритон.
- Мой ангел! Клянусь Венерой, сегодня ты прекраснее, чем когда-либо. Пойдем же, экипаж ждет...
- Постой, Роберт...
- Не хочу ждать ни минуты! Через несколько часов мы будем в Лондоне, найдем священника и...
- Боюсь, что этого не случится! - спокойно произнес сэр Мармадьюк, подходя поближе и внимательно разглядывая столь пылкого влюбленного.
Это был высокий молодой джентльмен весьма привлекательной, но несколько слащавой наружности, одетый по самой последней моде. Его глаза, кольца и пуговицы блестели слишком уж сильно. Джентльмен, оправившись от изумления, повернулся к нашему герою и весело заметил:
- Ха, какого дьявола вам... - Тут он внезапно осекся, ибо глаза его встретилсь с насмешливо-надменным взглядом сэра Мармадьюка.