Тесть поскрипел мозгами: «В принципе верно, но надо как-то по этому вопросу побольше просечь, на лекции что ли походить, в музеи, опять же образование…»
«Да с образованием все ровно – «вышка» есть, а техническая она или нет, дело десятое, а что вы думаете, ей лучше по профилю? Начальником смены в цех? Без цеха останемся и без бабла, хорошо, если не посадят. Вредительство какое-нибудь пришьют еще – она же в технике ни бум бум».
«Ладно, уговорил, подумаем».
С тех пор в жизни у Лены появилась цель и она начала ее преследовать как гончая зайца. Поначалу Елена даже брала с собой Илью на культурные мероприятия, но тот сразу засыпал в начале лекций и начинал сильно храпеть, привлекая к себе ненужное внимание. Вот и в тот день парочка отправилась в Пушкинский музей, дабы послушать очередные рассказки про импрессионистов. Илья не хотел идти, но в конце концов решил сделать приятное супруге. Правда, он поставил одно условие – в музей после пивного бара.
«А не обоссышься потом?» - поинтересовалась супруга.
«Да ладно, чё там, в музее туалетов нет?»
В пивбаре Илья выпил пять кружечек пива, поел раков и осадил брожение в желудке, засадив напоследок двести грамм водки. В таком состоянии ему было все равно куда идти – в Государственный Музей изобразительных искусств или на футбол, настроение стало прекрасным.
В тесном музейном зале собралось довольно много народу, Елена и не думала, что такое количество людей, даже в Москве, могут интересоваться живописью. Однако присмотревшись, обнаружила, что большинство из посетителей приезжие, они громко переговаривались, щелкали семечки и сплевывали кожуру на пол. Молодежь как в кинотеатре, заняла задние ряды и по-тихому обжималась, щупая друг у друга вторичные, а то и первичные половые признаки. Девчонки краснели и хихикали, мальчики разговаривали юношеским баском, иногда подпуская петуха.
Но среди всей этой разношерстной публики обнаружилось и несколько явно заинтересованных граждан и гражданок, как правило, среднего возраста. Они не орали, не хохотали, не пили газировку и не жевали поп-корн, сидели тихо и терпеливо ждали лектора. Лена посмотрели на эти вовлеченные гадкие лица и испытала прямо таки прилив классовой ненависти.
«У с-суки, из-за вас вся эта хуйня и творится, ботаны проклятые, всю жизнь людям портите своими постными рожами и мозгоебкой, но ничего… Скоро уже. Всем вам падлам устрою, выкинем на хер всех этих кубистов и абстракционистов и нормальные картины повесим, чтобы люди радовались. И школьную программу переделаем, уберем всю эту поганую заумь, пусть детишки, наконец, поживут в свое удовольствие».
Вошла сухонькая старушка в очках, она была очень бедно, но опрятно одета, а в руке держала указку. Лене вдруг почему-то вспомнилась школа, хотя она уже давным-давно постаралась полностью забыть те крайне неприятные годы.
Старушка начало старомодно: «Попрошу вас потише, товарищи».
«Ага, нашла себе товарищей, ты посмотри на нее» - сказал Илья Лене вполголоса и ткнул в лекторшу пальцем: «Ты видела когда-нибудь такое чучело? Посмотри, посмотри на этот брючный костюмчик, таким и бомж побрезгует, а туфельки как тебе? А ведь сейчас учить нас будет, как правильно понимать искусство, блядь. Охуеть можно! Ну чему эта тля сможет нас научить, а Лен, если она не может даже на шмотки приличные заработать? И мы приперлась сюда ее слушать, я тебя люблю, дорогая, но иногда ну не понимаю ни хуя, вот хоть ты тресни!»
«Врага надо знать в лицо» - ответила Елена: «И изучить все его подлые повадки».
«Ну ты и мозг…» - восхищенно произнес Илья: «Всё, молчу».
«Если начать с географии, то самая важная точка нового течения в живописи, которое зародилось на рубеже XIX – начала XX века, это город Париж, именно там, как говорит сейчас молодежь, была основная тусовка художников, работающих в этом стиле…» и лекция пошла по накатанной.
«Вот я не пойму все равно, Лен. Париж в то время, этош по сути концентрированный кайф, если бабки есть, конечно. Но я бы их достал, по-любому. Тут тебе и бляди, и наркота в аптеках продается, и абсент – любой каприз за ваши деньги. И каким-то мудакам пришло в голову взять холст и краски и начать рисовать всякую хуйню. Ладно, если бы за это бабос платили, но ведь судя по тому, что рассказывает наша лекторша – они были все бедными как церковные мыши. Вот какого хера не найти нормальную работу? Импрессионистов этих надо было сразу в дурдом сдавать, а неагрессивных куда-нибудь на общественные работы, хоть какая-то польза от дебилов».