На следующий день в Софию доставили Еремея Ноумена, Айзенвольфа, Джексона. Отсутствовала лишь красотка Вирджиния — формально ее обвинить было не в чем, и она упорхнула к своему дону Бонифацио.
— А так называемый Железный Волк, — говорил Ковачеву генерал Марков, отхлебывая кофе из вместительной чашки, — оказался Гансом Шмольце, заурядным эсэсовским сержантом. Даже в фельдфебели не вышел. Установлено, что во время войны он был здесь, в Болгарии, служил в береговой охране. Отсюда и точное знание Яйлы. Но судить его будут сначала за преступления, которые он успел совершить у нас по делу об украденных бриллиантах. Здесь ему не фашистская Германия! Пусть-ка они с Гольдштейном топят друг дружку. Поразительно, как могло возникнуть это «содружество»: еврей и фашист…
— Айзенвольф убил Морти. Это ясно. А смерть Маман?
— Маман на совести «дочурки Коко». Вот бестия! Всех провел, флиртуя с лодочником. Прекрасно сыгранная роль.
— В равной мере к смерти Маман причастен и Ноумен. Не забудьте коробку с мылом. Бриллианты подменил все-таки Еремей. О них знали только он и Маман. Коко думал, что они в лифчике. Потому и убил. Очевидно, Маман знала, что настоящие бриллианты спрятаны в кусках мыла «Рексона». А то, что Ноумен привез другую, точно такую же коробку с мылом, достаточно красноречиво выдает его намерения. Он обдумал дельце еще «там».
— Да, этот иуда Еремей точно высчитал все, что предпримут Айзенвольф и Коко. Потирал руки, плетя свою сеть. И ни в чем им не мешал. Кроме главного эпизода: когда проник к Маман после ее смерти и незаметно подменил коробку. Нельзя забывать, что трудился он в плановом отделе дона Бонифацио и знал все обо всем. Вероятно, ему же принадлежит идея трюка с фальшивыми бриллиантами в лифчике и настоящими — в кусках мыла.
— Как же теперь распорядиться этими богатствами?
— О, да вас, кажется, не на шутку взволновала обещанная награда? Вернем мы, вернем бриллианты их законным музейным владельцам. Вот закончим следствие, и какой-нибудь товарищ из Министерства иностранных дел торжественно вручит их американскому посольству. Но это уже не наша епархия.
— Значит, Ларри получит кукиш с маслом?
— Не беспокойтесь за вашего Ларри. В сообщении для американских коллег мы специально упомянем, что он помогал нам в поисках бриллиантов. Мне он тоже симпатичен — хоть и не знаю почему. А выгорит ли у него с наградой, зависит уже не от нас. Если повезет, глядишь, и станет юрисконсультом концерна… Кстати, все ли выложил гуманист и почитатель Эразма Роттердамского?
— Делает вид, что предельно искренен. И еще больше разглагольствует на темы искренности, не забывая время от времени напоминать, чтобы мы сохранили все его вещи. Они-де ему весьма пригодятся, когда он выйдет на свободу.
— О мыле не вспоминал?
— Ни разу. Мыло явно входит в понятие «все вещи».
— Каков гусь, а? Значит, «вероятность равна нулю»? Да он до сих пор считает нас простаками!..
Часть вторая
I. ОПЕРАТИВНЫЕ ВЫВОДЫ
Прошла неделя. Две бригады — одна в Варне, другая в Софии — безуспешно вели круглосуточное наблюдение за шофером такси Пешо и наладчиком аппаратуры Петровым. Дело это было трудоемкое, хлопотное, да и казне влетало в копеечку, так что в конце концов терпение у начальства иссякло, и генералу Маркову задали вполне резонный вопрос: есть ли вообще нужда в слежке?
Поэтому однажды утром Марков собрал у себя в кабинете всех, кто был причастен к раскрытию бриллиантовой аферы, и начал убедительно развивать тезис, что черный чемодан был пуст.
— Прежде всего: кто привез чемодан в Болгарию? — рассуждал генерал. — Какой-то гангстер. На первоначальном этапе расследования, имея дело только с их шифрограммами, мы не без основания заподозрили нечто другое. В нас сработал инстинкт контрразведчиков. И по инерции мы ему доверились. А случай-то, может быть, из простейших. Допустим, некий Икс, невозвращенец, болгарин, приятель или родственник товарища Петрова, регулярно посылает ему черные чемоданы с обыкновенными вещичками: костюмы и рубашки, немного ношенные, магнитофон, духи для Евы… Случайно он знакомится с Морти, узнает, что тот собирается в Болгарию. Правда, не в Софию, а в Варну, но там обитает другой его знакомый, шофер Пешо, и он пишет шоферу письмо с необходимыми инструкциями. Дальнейшее вам известно. Узловой момент: почему они молчали в такси? Во-первых, Пешо не знает английского. Во-вторых, Морти мог ему показать листок бумаги с необходимым болгарским текстом. В Софии, не теряя времени, шофер преспокойно оставляет чемодан в указанной ячейке камеры хранения и возвращается в Варну. Петров забирает чемодан, костюмы и рубашки вешает в гардероб, а магнитофон заводит в свободное время. Мы же все наблюдаем, наблюдаем, анализируем, следим… Сколько недель или месяцев мы собираемся вести слежку? Зачем? Во имя чего? Вопросы нашего начальства вполне закономерны. Не пора ли пригласить сюда и Пешо, и Петрова для сердечной беседы? Уверен, эта «мистерия» на наших глазах обернется заурядным бытовым фарсом… Попрошу высказываться.