— Мне не очень нравится эта мысль, — возразила тетушка Софи. — А человеческие жертвы еще меньше.
— Дикари, чего с них взять, — сказала Лили, слушавшая нас.
— Они помещали людей в клетки, что было похоже на изображение их богов, и сжигали заживо, — не унималась я.
— Моему терпению конец! — вскричала Лили. — Я думала, вы пошли учиться чтению, письму, арифметике, а не узнавать о банде хулиганов!
— Это же все история, Лили!
— Очень интересно было узнать, что это были за люди, — добавила тетушка Софи. — Твое счастье, что ты не жила в то время!
После этого посещения Стоунхенджа я начала искать вокруг себя следы тех, кто жил здесь тысячи лет назад. Мисс
Ллойд поощряла меня, и однажды повела нас в Холмистый лес. Он был недалеко от Роуэнза, и это привело меня в восторг.
— Его называют Холмистым лесом, — объяснила мисс
Ллойд, — из-за холмов. Вы знаете, что такое эти холмы, девочки? Нет? Это кладбище. Эти холмы были, вероятно, возведены в бронзовом веке. Разве вас это не волнует?
— Да, — подтвердила я.
Тамарикс смотрела ледяным взглядом вокруг, а Рэчел хмурилась, пытаясь сосредоточиться.
— Видите ли, — продолжала мисс Ллойд, — земля и камни были уложены в виде холмов. Под этими холмами находятся захоронения. Судя по величине холмов, можно предположить, что здесь похоронены не бедные люди. Потом, разумеется, вокруг холмов выросли деревья. Да, это должно быть, особенное место… гробницы… Люди, похороненные здесь, может быть, были высокопоставленными жрецами, управлявшими друидами…
Я увлеклась рассказом. Холмистый лес просматривался из окна моей спальни… Эти холмы еще называли курганами…
Потом я часто приходила на это место. Сидела, молча созерцая могилы и поражаясь тому, что люди, лежащие здесь под курганами, жили еще до Рождества Христова.
Летом деревья скрывали кладбище, а зимой становилось видно, как близко оно расположено от дороги.
Однажды, сидя здесь, я услышала на дороге звук конских копыт. Выйдя на опушку рощи, я увидела проезжающего верхом Криспина Сент-Обина.
Здесь же я еще раз встретилась с мистером Дорианом. Он шел в мою сторону, и я онемела от ужаса при виде его. Увидев меня, он как-то странно и торопливо пошел ко мне. Мне захотелось убежать от него как можно скорее. На этом таинственном месте он, казалось, имел еще более угрожающий вид, чем в Бэлл-Хаусе.
— Добрый день, — улыбнулся он.
— Добрый день, мистер Дориан.
— Восхищаешься видом холмов? Он был уже совсем близко.
— Да.
— Языческие реликвии!
Да, но мне нужно бежать. Тетя меня ждет.
Я побежала, и сердце мое бешено билось от непостижимого страха. Добежав до опушки, я оглянулась. Мистер Дориан стоял, глядя на меня. Я прибежала в Роуэнз, радуясь, что избавилась от него.
Флора Лейн очень занимала меня. Вероятно, одной из причин было то, что она считала куклу, за которой ухаживала, Криспином Сент-Обином, хотя мне трудно было представить его ребенком.
О нем я думала часто. Он был надменным и грубым и этим не нравился мне, но я находила для него извиняющие причины. Родители его не любили; правда, Тамарикс они тоже не любили. В чем-то брат и сестра казались мне похожими друг на друга. Оба своевольны и своенравны.
Мистер Дориан также занимал мои мысли. Иногда я даже видела его во сне. Это были всегда смутные сны, без всякого реального смысла, но и тогда он нагонял на меня такой страх, что я просыпалась всегда с чувством освобождения от него.
По натуре я была любопытной и заинтересовалась жизнью обитателей Харперз-Грина. Часто это любопытство приводило меня к коттеджу сестер Лейн. У меня сложилось впечатление, что Флоре нравились мои визиты. Ее лицо всегда загоралось радостью при виде меня. Я взяла себе за правило проходить мимо их коттеджа, когда только могла — не после уроков, конечно, когда я обычно спешила домой обедать, а во время прогулки во второй половине дня. Обычно я подходила к коттеджу с задней стороны и заглядывала через изгородь. Если Флора сидела на своем обычном месте, я здоровалась, и она приветливо отвечала мне. Только один раз она отвела взгляд, как будто бы не хотела меня видеть. Не получив приглашения зайти, я в этот раз прошла мимо.
Вскоре я обнаружила, что мое присутствие нежеланно, когда дома Люси. Я поняла, что Люси не хотела, чтобы я общалась с ее сестрой. Флора это тоже понимала. Несмотря на безумие. Флора была хитра. Ей хотелось поговорить со мной, но не обижать при этом сестру, так что впредь я должна была заходить только в отсутствие Люси.
В это необычное утро меня пригласили зайти. Мы сидели на скамейке, бок о бок, и Флора улыбалась мне с видом конспиратора. Некоторое время она что-то говорила. Я не понимала, о чем она толкует, но видно было, что ей очень приятно, что ее внимательно слушают. Разговор шел, конечно же, о кукле, но несколько раз она упомянула о тутовом кусте, настаивая, что за ним ничего нет. Затем она сказала, что ребенок сегодня неспокоен, может быть, из-за ветра. Он немного чихает, а воздух сегодня холодноват.
— Я лучше унесу его домой, — сказала она и встала. Я сделала то же самое, приготовившись распрощаться, но она покачала головой:
— Нет… пойдемте.
Она показала на коттедж. Я колебалась. Мне было, конечно, интересно, но я не знала, стоит ли входить. Люси, разумеется, не было, иначе она бы уже давно вышла. Любопытство взяло верх: в конце концов меня же пригласили зайти!
Она везла коляску к задней двери, а я шла следом. Мы вошли в кухню. Флора ласково вынула куклу из коляски, шепча:
— Ну, ну. Она отвратительно холодная, вот она какая! Он хочет в кроватку, там ему будет удобнее… Няня Флора позаботится об этом.
В коттедже мне стало жутковато, но я отважно проследовала за ней наверх. Там были детская и две спальни. Коттедж был большим, как и все такие коттеджи. Одна спальня, предположила я, предназначалась Люси, вторая — Флоре, ну а детская, конечно, кукле. Мы вошли в эту детскую, и флора нежно положила куклу в кроватку. Потом она повернулась ко мне:
— Здесь будет лучше маленькому ангелу! Они всегда капризничают, когда становится холодно.
Мне становилось не по себе, когда она говорила о кукле, как о настоящем ребенке, но я вежливо заметила:
— Милая детская!
Лицо Флоры просияло, но тотчас же приняло озадаченное выражение.
— Она не такая, к какой мы привыкли…
Я догадалась, что она вспомнила о детской в Сент-Оби-не, где нянчила настоящего Криспина. Пытаясь как-то поддержать разговор, я огляделась и заметила на стене маленькую картинку. На ней были изображены семь птиц, сидящих на скале. Похоже, что картинку вырезали из книги и вставили в рамку; подойдя поближе, я прочла надпись под картинкой: «Седьмая для тайны».
— Как? — воскликнула я. — Это же семь сорок!
Флора оживленно кивнула, забыв о детской в Сент-Обине.
— Вам она нравится? — спросила она.
— Это, должно быть, картинка к стишку о семи сороках! Я его когда-то учила. Как же там? Сейчас вспомню:
Семь сорок на скале сидят,
Семь сорок со скалы глядят.
Одна для ночи,
Другая для дня,
Третья для всех,
Четвертая для меня,
Пятую помню,
Шестая забыта,
Седьмая для тайны…
Флора следила за мной и закончила:
— …Что не должна быть раскрыта.
— Правильно, теперь я вспомнила!
— Это сделала Люси, — произнесла она и любовно дотронулась до рамки.
Она вставила ее в рамку, да?
Флора кивнула.
— Седьмая — для тайны, чтобы ее никогда не раскрыли. Она никогда не должна быть раскрыта… Никогда, никогда… никогда. Вот что говорят птицы!
Разглядев картинку поближе, я заметила:
— У птиц здесь довольно злое выражение.
— Это потому, что здесь есть тайна. О Господи, он просыпается! — она подошла к кроватке и взяла куклу на руки.
Все это становилось нереальным. Мне захотелось побольше узнать о Флоре и выяснить, что скрывалось за этими странными иллюзиями. Мне было интересно, вернулась бы она в нормальное состояние, если бы смогла понять, что кукла — всего лишь кукла, а тот, кого она считает младенцем, теперь уже взрослый человек. Мне захотелось уйти от этой нереальности, и я услышала свой собственный голос: