— Я по всем вам скучала!
— А думаете мы не скучали, пока вы блуждали по свету! Ну, проходите! Не стоять же на пороге всю ночь!
Мы прошли в гостиную.
— Какое замечательное возвращение! — засмеялась я.
— Теперь обсудим наши дальнейшие планы, — сказал Криспин. — Ждать больше нет необходимости. Мы и так слишком долго ждали!
Тетушка Софи что-то заговорила о приготовлениях к свадьбе.
— Мы хотим пожениться скорее, — сказал Криспин. — Не хочется обременять себя многочисленными приготовлениями.
— Полагаю, ваша матушка захочет все устроить по-своему, — возразила тетушка Софи.
— Ей придется все сделать по-нашему! А куда мы поедем на медовый месяц?
— Это мы еще успеем обсудить, — ответила я, — сейчас я слишком счастлива, чтобы думать о чем-нибудь, кроме того, что я дома и все у нас складывается как нельзя лучше. А я узнала об этом только в кафе на вокзале, под звон посуды и шум поездов!
— Какое имеет значение, где ты об этом узнала? — сказала тетушка Софи. — Ты узнала… и это лучшая новость в мире!
Снова оказаться дома было удивительно хорошо! Кошмар, начавшийся с известия тетушки Софи о встрече в Дивайзизе с Кейт Карвел, благополучно закончился. Впереди нас ждало только счастье.
Когда Криспин ушел, пообещав прийти завтра утром, тетушка поинтересовалась, как поживает отец. То, что он слеп, было для нее настоящим ударом.
— Почему он не сообщил мне? — спросила она.
— Он знал, что вы расстроитесь, и не хотел вас беспокоить. Он такой. У него философский взгляд на жизнь.
— Но как ему удается обслуживать себя? И что он делает на этом далеком острове?
Поколебавшись немного.я рассказала ей о Карле.
— О, — сказала она, — женщина! У него всегда были женщины!
— Она полутуземка, очень добрая и сердечная! Вы полюбите ее, тетя Софи! Она прекрасно заботится о нем и все для него делает. Даже письма пишет вам под его диктовку!
Тетушка Софи понимающе кивнула:
— Я поняла, что почерк не тот. Разница небольшая, но видно, что писал не он.
— Он не хотел, чтобы вы знали. Карла очень умная женщина. Она обладает некоторой властью на острове. У нее там плантация.
— Ну и приключения случались с ним! Если бы он рассказал мне…
— Я знаю. Вы бы попытались привезти его сюда. Он очень любит вас, но не хочет пользоваться вашей добротой. Тетя Софи, он сказал, что вы его лучший друг. Он любит вас, но не хотел бы вас мучить теперь, когда он беспомощен. Я понимаю его чувства. Я очень хорошо его узнала!
— Он замечательный человек!
— Как бы он посмеялся над этими словами! Он считает себя грешником, и, подозреваю, многие согласились бы с ним! Но я люблю его и вы тоже, и очень многие в его жизни испытывали к нему те же чувства.
Тетушка Софи погрустнела, но скоро взяла себя в руки: она не могла допустить, чтобы что-нибудь омрачило мое счастье.
Мы обсудили перемену, происшедшую с Криспином.
— Он теперь, как молоденький мальчик. О, Фредди, как тебе повезло, что он так любит тебя!
— Я понимаю.
— Вернуться, не зная… Этому я тоже очень рада! Такой поступок ведь о чем-то говорит, не так ли? Ты видела его лицо, когда он узнал" что ты приехала, ничего не зная про письмо?
— Видела. Я должна была вернуться, тетя Софи, и отец понял это.
— Он никогда не придавал значения условностям!
— Это просто чудо, что все так получилось.
— В жизни время от времени случаются чудеса. О, я так рада! Мне всегда хотелось видеть тебя счастливой… и чтобы ты жила рядом со мной! Это все, о чем я мечтала… почти.
Через несколько дней после возвращения я отправилась навестить миссис Сент-Обин. Я немного волновалась, не зная, как она отнесется к нашему браку. Конечно, ей бы хотелось для сына невесту рангом повыше.
Однако она приняла меня тепло.
— Как мило, дорогая, что вы вернулись! Ну, что же, скоро это будет ваш дом и вы будете моей невесткой. Я очень рада, что вы войдете в нашу семью!
Она, как и прежде, лежала на диване и, кажется, снова вернулась в то беспомощное состояние, из которого ее вывело появление в Сент-Обине Гастона Марчмонта.
— Криспин очень счастлив. Это меня утешает. Все прошлые неприятности сильно повлияли на него. Я рада, что он устроит свою жизнь с той, кого я так хорошо знаю! Это для меня огромное облегчение!
Я внутренне усмехнулась. Мне-то было известно, что ее никогда особенно не занимало благополучие ее детей.
— Хорошо, что в доме появится хозяйка, а я уверена, что вы будете прекрасной хозяйкой. Мне самой помешало слабое здоровье!
Я поняла, что она вернулась к своей прежней игре в больную. Но, как сказала бы тетушка Софи, это, вероятно, к лучшему, потому что вмешательство свекрови будет сведено к минимуму.
— Дорогая Фредерика, — продолжала миссис Сент-Обин, — не накинете ли вы мне на ноги одеяло? Как бы жарко ни было в комнате, я всегда чувствую сквозняки. А теперь расскажите мне о моей дочери. Почему она не вернулась вместе с вами?
Я рассказала ей о Тамарикс; какой интерес вызвала у нее миссия; как украсила она мрачный холл цветами; как привлекали туземных детей ее золотистые волосы и как они полюбили ее за веселый нрав.
— Как странно! — заметила миссис Сент-Обин. — Как вы думаете, когда она вернется?
— Полагаю, очень скоро. Сейчас там все для нее ново и интересно… Но, думаю, что через некоторое время она будет дома!
— Ей следует снова выйти замуж, — ее лицо внезапно изменилось. — Это была такая трагедия! Посмотрим, не удастся ли нам подыскать ей приличного жениха.
— Думаю, Тамарикс хотела бы сама сделать свой выбор, — ответила я.
Она печально кивнула.
— Как и раньше! Это было так ужасно! Он производил совершенно очаровательное впечатление!
Мне не хотелось и думать о Гастоне Марчмонте.
Следующая встреча была с Рэчел на ферме Гриндлов. Рэчел встретила меня с восторгом, и было видно, что у нее все благополучно. Крошка Даниела уже была настоящим маленьким человечком! Она бегала повсюду, живо интересуясь всем и всеми, и уже что-то говорила.
У Дэниэла дела шли хорошо. Об убийстве никто больше не вспоминал, и, казалось, все ушло в далекое прошлое.
Рэчел рассмешил рассказ о поведении Тамарикс на острове, ее общении с туземными детьми и неожиданном интересе к делам миссии.
— От нее можно было ожидать чего угодно, во только не этого! — сказала она.
— Ну, Тамарикс всегда была непредсказуемой!
— Фредди! Я так рада за тебя! Замечательно, что ты вернулась и выходишь замуж за Криспина! — она испытующе посмотрела на меня. — Когда ты внезапно уехала, я ничего не могла понять.
— Причина была!
— Разумеется! — она не спросила, что за причина. Рэчел всегда отличалась тактичностью. Она поняла, что это касается только нас с Криспином.
— Но теперь ты вернулась, и это прекрасно! О Фредди! Ты найдешь свое счастье, я знаю!
— Если ты это знаешь и если я намерена быть счастливой, то так и будет!
— Бедный Джеймс Перрин! — чуть заметно улыбнулась Рэчел. — Одно время я думала…
— Что я выйду за него замуж?
— Он был бы вполне приличной партией: независим, спокоен, умен… Уверена, из него получился бы прекрасный муж!
— Он чистый, честный и бесхитростный человек, без всяких загадок. Да, он будет добрым и верным мужем!
— Ходят слухи, что он неравнодушен к одной молодой особе из Дивайзиза. Она дочь стпяпчего… очень подходит ему во всех отношениях.
— Я рада.
— Говорят, ее семья даст ему денег на приобретение собственной фермы.
— Так это же идеально! — воскликнула я.
— Как все удачно получается, правда? Все было так плохо, и вдруг такой поворот к лучшему. Так чаще всего и бывает. Когда я оглядываюсь назад и думаю…
— Рэчел, — поспешно перебила я ее, — не оглядывайся назад! Смотри только вперед! Она улыбнулась.
— Как приятно, что ты снова здесь!
Повидалась я и с Джеймсом Перрином. Он, казалось, был доволен жизнью и, поздравив меня с предстоящим браком, поделился со мной своими планами насчет будущей фермы. Он был совершенно откровенен с мистером Сент-Обином и честно предупредил его о своем уходе заблаговременно, чтобы тот успел подготовить нового человека на его место. Его поздравления звучали достаточно искренне но все же я уловила в интонациях некоторое сожаление. Однако, Джеймс был практичным и серьезным молодым человеком, нашедшим свое место в жизни. Одно время он рассчитывал, что я буду ему хорошей парой, но так как я нарушила его планы, теперь он искал замену. Он был разумен и смотрел на жизнь философски. Такие люди никогда не впадают в глубокое отчаяние, но и не способны на особые восторги.