Государство, по мнению Марьяновны, поступило с ней несправедливо, и ей хотелось наябедничать на государство М., как ябедничают ей на ее старшего сына воспитатели в саду.
М. придет домой и оттаскает нерадивое государство за ухо, поставит в угол и велит исправить ошибки.
Дело в том, что за рождение второго сына Марьяновне полагался материнский капитал. Но деньгами его не давали, долгосрочно вкладывать деньги в неосязаемую будущую пенсию Марьяновна считала слишком рискованным, мариновать же обесценивающиеся рубли на будущее обучение ребенка – вообще неэффективно, и получалось, что факт наличия материнского капитала вынуждал их с мужем увеличивать жилплощадь.
В случае с Марьяновной, категорически не имевшей накоплений, получалось, что, родив второго ребенка, она должна была с младенцем на руках затеять продажу имеющейся жилплощади, параллельно начать поиск новой, затем осуществить переезд, который, как известно, хуже пожара, и все это ради дополнительных четырех квадратов, на которые в лучшем случае влезет тот же манеж для сына. Игра не стоила свеч.
Марьяновне очень хотелось обновить на эти деньги машину или сделать ремонт в своей старой хрущевке, но государству было неинтересно, чего хочет Марьяновна. Оно красовалось на экране телевизора и докладывало Президенту, что все вокруг получают материнский капитал, а про то, что у большинства получивших он так и лежит в виде нарядного сертификата в рамочке, не докладывало.
Марьяновна играла с младшим сыном в такую игру: клала на столик для кормления погремушку. Сын радостно гулил и изображал восторг. А потом она накрывала погремушку пеленкой. Сын сразу печалился и куксил губки: он расстраивался и не понимал, куда делась погремушка, хотя дураку понятно – вот она, на столике для кормления. Потом Марьяновна сдергивала пеленку – и лицо сынишки снова озарялось восторгом.
Марьяновна подозревала, что государство играет с ней, половозрелой женщиной под сорок, так же, как с неразумным младенцем. Ведь материнский капитал – вот он, под носом, но накрыт пеленкой, и Марьяновна его не видит и вынуждена унизительно приставать к представителям власти: «Где мой капитал? Где мой капитал?»
За рождение третьего сына полагалась земля, но ее предлагали в Шатуре, двести километров от дома вглубь беспросветности. Плюс участок расположен в болотистой местности, без коммуникаций и перспектив. Соседи – лягушки да комары. Да две очумевшие от болотных ароматов березки. До ближайшего жилого строения – семь верст. Но Марьяновна – не бешеная собака, а мать троих детей, и ей это крюк.
Кому нужна такая земля?
Получалось, что государство вроде как выполняет свои обязательства, не придраться, а на деле – кукиш.
Это все равно что глубоко голодному человеку предложить хрен. Вроде закуска, а вроде – хрен. Кто ж на голодный желудок будет есть хрен? И отказ выглядит логично, и предъявить государству нечего.
– Вам дали землю-то? – подтрунивали над Марьяновной соседи.
– Дали. Два ведра, – весело отвечал неунывающий Марьяновнин муж.
Надо заметить, что Марьяновна была вполне социально активной личностью, и ей не впервой предстояло лицезреть политика на расстоянии вытянутой руки.
Однажды на приеме, посвященном открытию большой спортивной арены, куда Марьяновну пригласили вместе с мужем и детьми, она увидела губернатора и, сама от себя не ожидая такой прыти, ринулась ему наперерез.
– Землю! Землю дайте! – волновалась она, продираясь сквозь строй широкоплечих пиджаков, оберегающих представителя власти от попыток представителей общественности совершить над ним самосуд в порыве приступа справедливости.
– Чего нет – того нет, – вежливо ответил лаконичный губернатор и развел руками.
Марьяновну такой ответ удивил и расстроил. Губернаторы должны отвечать красивым официальным языком со ссылками на нормативные акты, а он ответил, как сосед по даче Петрович, у которого Марьяновна в прошлую субботу попросила секатор.
– И что же делать? – не отставала Марьяновна.
Она старалась, тужилась, рожала государству троих новых граждан, последнего – вообще с экстренным кесаревым, а государство что взамен?
Удостоверение многодетной матери? И что с ним делать? Ставить на него манеж? Помидоры на нем растить?
Но губернатор уже вежливо разговаривал с другой женщиной, которая диктовала подобострастному помощнику губернатора номер садика, где известка с потолка падала прямо в кашу детям. Губернатор обещал разобраться. С виновными, детьми и кашей. После «виновными» нужна запятая.
Тем же вечером Марьяновне позвонили. Как впоследствии шутил ее муж, «на выключенный телефон».