— Считаешь, она меня простит? — спросила я.
— Не знаю, — отозвалась Эмма.
— Думаю, да, — сказала я. — Верю, у меня получится сделать так, чтобы простила.
— Ты запишешь его на диктофон и пошлешь ей? — ухмыльнулась Эмма.
Она обожала эту историю.
— Ты обещала не ворошить прошлое! — возмутилась я. Она всегда поддразнивала меня, всегда пыталась ослабить мое внутреннее напряжение. — И — нет.
— Будь у тебя такая возможность, ты бы это сделала, — не сдавалась она. — Я же тебя знаю. Это по-прежнему в твоем духе. Пробраться внутрь незамеченной и спрятаться в шкафу. «Детектив Блэк. Рада с вами познакомиться». А эти твои занятия единоборствами? У тебя черного лайкрового костюма, случайно, нет?
— Он слишком умен, — покачала головой я. — Он не станет говорить ничего такого, что могло бы его изобличить.
— Вот незадача! — рассмеялась она. — Да, я смотрю, ты действительно обо всем подумала.
— Только сейчас, да и то потому, что ты подняла эту тему.
В этом — вся Эмма. Идея ее, а обвиняет она меня.
— Так, спокойно, — сказала она. — Ты сейчас мне все тут крошками засыплешь.
— Но ты считаешь, что в конце концов все уладится? — спросила я.
— Скорее всего. Рано или поздно она очнется.
— В каком смысле?
— Ну, вряд ли ведь это продлится долго? Их брак, я имею в виду?
— С чего ты взяла?
Эмма рассмеялась:
— С того, что слышала от тебя. С того, как он себя ведет. Это его завышенное самомнение и уверенность, что все вокруг ему обязаны, эти его раздражающие фразочки, которые звучат оскорбительно, а он этого даже не понимает! Мне больше всего нравится та история, ну, когда ему в баре нужно было протиснуться мимо какой-то женщины, вместо того чтобы, как любой нормальный человек, сказать «прошу прощения», он просто взял ее за бедра и отодвинул в сторону — помнишь, ты мне рассказывала? — а когда она обернулась и спросила: «Это еще что такое? Что это было?» — а потом распсиховалась, он запаниковал и назвал ее тупой, а она в ответ послала его в задницу. Может, нужно просто почаще посылать его в задницу?
— Ну да, — отозвалась я. — Тогда Марни точно меня простит.
— Хорошая мысль, — заявила она. — И вообще, если другие люди будут регулярно посылать его в задницу, рано или поздно до него что-то дойдет. Просто расслабься. Все как-нибудь образуется.
Что думаешь? На чью сторону ты бы встала? На его или на мою?
Предположу, что ты выбрала бы меня, и, честно говоря, с твоей стороны глупо было бы утверждать обратное, потому что он уже мертв.
Думаю, если бы ты его знала, если бы у тебя была возможность составить свое мнение, ты выслушала бы меня, согласилась бы со мной, поверила бы мне. Думаю, ты сочла бы его властным и мстительным. Мы бы сели рядышком, набросали список его многочисленных прегрешений и посмеялись над ними. Я была бы твоей союзницей.
Но этого никогда не случится. Потому что ты никогда его не узнаешь. Вот почему так важно, чтобы ты услышала эту историю. Я расскажу ее всего один раз, и это должно случиться сейчас.
Вот как он умер.
Слушай внимательно.
Ложь четвертая
Глава 16
В день смерти Чарльза я ушла с работы раньше обычного. Я очень хорошо помню все события того дня, до мельчайших подробностей, начиная от звонка будильника утром и неприятного открытия, что молоко кончилось и нечем залить мои утренние хлопья, и заканчивая моментом возвращения домой вечером, уже после того, как все произошло. Время от времени я прокручиваю в своей памяти эти события, точно кинопленку, и как бы мне ни хотелось сказать, что они вызывают у меня какие-то переживания, сожаление, ужас или стыд, — это не так. Это был практически во всех отношениях ничем не примечательный день.
Правда ли это? Я изо всех сил пытаюсь быть честной. Но порой сложно понять собственные мысли, с их глубинным течением. К примеру, я задаю себе вопрос: зачем нужно убеждать тебя, что тот день был скучным? Не из тех ли соображений, что я предпочла бы вовсе о нем не говорить? В любом случае это не так уж и важно; я дала слово, что расскажу тебе правду, а факты сами по себе — вещь неопровержимая.