— Ладно, — выдохнул он. — Хочешь — оставайся. Все равно я ничего не могу сделать, чтобы тебе помешать.
— Да, — отозвалась я. — Ты вообще ничего не можешь.
Он закрыл глаза.
Я знаю, хвастаться тут нечем. Да и сказать что-то в свою защиту я смогу едва ли. Я просто смотрела, как он страдает, и наслаждалась этим зрелищем. Мне нравилось, что у него вывихнуто плечо, а правая рука не действует и это причиняет ему боль. Мне нравился вид его окровавленного лба, нравилась мысль о том, что он многие часы пролежал на полу у лестницы без сознания, нравилось знать, что у него сотрясение мозга. Мне нравилась его сломанная лодыжка, распухшая щека и заплывший глаз. В таком виде он нравился мне так сильно, как не нравился никогда прежде.
Я крепко обхватила его голову обеими руками. По щекам у него струились слезы.
Тебе никогда не доводилось ненавидеть кого-то с такой силой, с какой я ненавидела Чарльза, поэтому ты не поймешь, какое торжество я испытывала в этот момент. На меня снова накатило это головокружительное чувство, это безудержное, хмельное счастье. Не ожидала подобных ощущений в его присутствии.
Я слегка передвинула руки, и он застонал.
— Прости, — прошептала я.
— Джейн… — прохрипел он.
Я перевалилась с корточек на колени, всем телом нависнув над ним, и поменяла положение рук. Думаю, он все понял. Именно в тот момент он все понял.
Я набрала полную грудь воздуха. Вдох — шесть счетов — задержать дыхание — шесть счетов — выдох — шесть счетов. Я отвела взгляд и принялась разглядывать лестницу, застланную ковровой дорожкой, кремовой с голубой каймой, и перила, покрытые лаком цвета красного дерева. А потом одним молниеносным движением повернула руки и услышала, как хрустнула, подаваясь, его шея.
Когда я посмотрела вниз, его глаза были закрыты и лицо казалось совершенно безмятежным, челюсть расслабилась, лоб разгладился. Боли больше не было.
У меня получилось. Я до самого конца не была в этом уверена.
Глава 19
Я поспешно обернулась и сгребла свои вещи — телефон, ключи от квартиры — обратно в сумку. Потом взяла золотой ключик, который хранила у себя много лет и который позволял мне беспрепятственно проникать в эту квартиру, когда мне того хотелось, и бесшумно — не знаю, почему я вела себя так тихо; просто это казалось мне правильным — положила его в небольшую мисочку на приставном столике, к десятку других разнообразных ключей.
Я погасила свет. Потом провела по выключателю краем блузки. Мои отпечатки и так наверняка были в этой квартире повсюду, но я решила, что осторожность в любом случае не помешает. Я сняла с двери цепочку и тщательно протерла металл, пропихивая уголок кардигана внутрь каждого звена. И лишь тогда приоткрыла дверь, вытерла ручку изнутри и выскользнула в коридор.
Немного постояв в том озерце темноты, я аккуратно прикрыла за собой дверь, пока не послышался негромкий щелчок замка. И лишь тогда наконец выдохнула.
Я прошла несколько шагов по коридору в сторону соседской двери и, усевшись на пол, привалилась спиной к стене и подтянула к груди согнутые колени. Тут, на свету, было совсем не так страшно.
Вытащив из сумки книгу, я раскрыла ее на коленях. Читать я не читала — закладка торчала несколькими главами дальше, — но это подобие деятельности придавало мне уверенности. Часы негромко тикали на запястье, отсчитывая секунды. Марни не ждала меня сегодня, так что, скорее всего, не слишком спешила домой. Может, она вообще отправилась пропустить по стаканчику с кем-нибудь из друзей, или по пути домой забежала куда-то захватить навынос что-нибудь к ужину, или решила прогуляться пешком в хорошую погоду. Знать ничего наверняка я не могла, поэтому просто сидела в ожидании.
Однако, несмотря на все это, я остро ощущала, что всего в нескольких метрах от меня за закрытой дверью лежит мертвое тело Чарльза. Я без труда представляла его таким, каким он остался в моей памяти: распростертый на полу, с вывихнутой лодыжкой и свернутой шеей, непоправимо мертвый. Делая вид, что читаю, я на самом деле пыталась разобраться в себе. Я не испытывала ни грусти, ни даже намека на нее. Но и удовлетворения тоже не было. Я вообще ничего не чувствовала.
Я изо всех сил попыталась сделать вид, будто не знаю о том, что он там. Я внушала себе, что не была в их квартире — у меня ведь нет ключа, и, безусловно, я не могла туда войти, даже если бы захотела, — и что, насколько мне известно, Чарльз все так же жив и раздражающе здоров. Я заставляла себя поверить в вещи, которые были заведомой неправдой. Ты уже знаешь, что я это умела. Никакого шума в квартире я не слышала: я дважды позвонила в дверь, но мне никто не открыл, судя по всему, Марни с Чарльзом еще не вернулись, он был на работе, а она еще где-то, в супермаркете, в цветочном магазине, а может, даже в библиотеке. Я ничего не видела, просто сидела в коридоре и читала, ни о чем таком не подозревая.