Больше всего, конечно же, инсул. Обшарпанные многоквартирные дома из красного камня. Крыши из коричневой черепицы до сих пор покрывают львиную долю панорамы. Как и в старину, ютятся здесь местные бедняки. Ждут, когда им на голову обрушится собственное жилье. Везет черни той, что в новомодных, но однотипных коммунальных домах из песчаника и серого камня.
Районы делят полуразвалившиеся стены и акведуки. Некоторые из них действуют и до сих пор.
Как бы ни разрастался Город, а новые кирпичные и бетонные постройки с фахверками никак не могут потеснить античные мрамор и сланец.
Многоуровневый каменный дворец герцога — очередной город в городе. Сплошной порт с сухими доками, облепивший всё побережье. Хмурые церкви Равновесного Мира. Песчаниковые стены, обносящие Саргузы с двух сторон. Цепь оборонных башен. Вот, что служит самым ярким показателем смены эпох.
Из Античности в Эру Королей, когда Город стал переходить из рук в руки. Нынешние феодалы, норманнская династия, воссоздали из него больше, чем свою гордость. Это центр притяжения солидных капиталов с обеих сторон света.
А Ларданское Герцогство — земля обетованная для многих.
Золотой берег для торговцев и ростовщиков. Кузница промышленников. Житница всего Юга. Пристанище ученых, преданных остракизму на родине. Раздолье для пилигримов. Дойная корова бандитам. Голубая мечта многих безумцев на манер того же Учёного. Дом непримиримых народов. Оплот греха.
Откровенная же нищета не допускалась даже до Саргуз. Они ютились в хибарах за городскими стенами, обслуживая «Город Гроз и Солнца». Их судьба мало кого волновала. И даже народец из Долины по ту сторону гор смеялся над ними.
Шестое чувство подсказывало Альдреду: вовсе не ливень смёл людей с улиц. Для Города таких размахов не существует плохой погоды. Население будто бы исчезло само собой. И это странно.
— Что здесь произошло?.. — озадачился персекутор.
Ни с того, ни с сего одна из инсул в Пятом Углу взлетела на воздух, утопая в кислотно-лиловых потоках высвободившейся магической энергии. Эфир толкал в небо ошмётки камня. Грохот аж до Янтарной Башни добрался. Альдред отпрянул в ужасе от парапета. Подобной силы за магами он никогда не замечал.
Вслед за этим в том районе началось настоящее побоище. Силуэты людей из тьмы вырывала гроза. Но не только. Туда-сюда летали снопы пламени. Ветвились рукотворные молнии. Руины инсулы, застывая в воздухе, прицельно падали наземь, сотрясая улицы. По кварталам разносились крики, искажённые шумом дождя.
Флэй не знал наверняка, но подозревал:
— Корпус уцелел! Нужно выйти на них.
Он сомневался, что маги бездумно истребляют горожан. Откуда иначе брать паству для Пантеона? Мирян пока трогать не станут. А для начала следует показать свою силу всем и каждому, кто смеет сомневаться.
Новобранец промок больше, чем до нитки. Ткань облепила тело, сковывая движения и раздражая кожу. Волосы улеглись на череп, вобрав в себя слишком много воды. Хуже всего то, что тёплый ливень сменился промозглым дождём.
Поздний вечер, стало быть.
Альдред направился к выходу. Янтарная Башня более не представляла для него интереса. Быть может, за исключением Арсенала.
Он осторожно прокрался вниз. Несколько уровней — и добрался до того самого этажа, где кого-то слышал. Флэй вздохнул, вглядываясь во тьму западного крыла, в котором сидели еще этим утром Верховные инквизиторы.
Внутренний голос поначалу напоминал шёпот. Он следовал за ним в потёмках обезлюдевшего Круга. Теперь же — перерос в пронзительный вопль, умоляя инквизитора:
«Не ходи туда!»
Голос не принадлежал Альдреду. Он был… женский. Тот самый, что иной раз персекутор слышал во снах. От этого стало вдвойне жутко. Погоняв немного воздух во рту, новичок провернул на указательном пальце керамбит.
У него нет иного выхода. Пресловутая, всеми давно проклятая планировка Янтарной Башни. Архитекторам самое место в Серости, чтоб и в следующей жизни дров не наломали.
Не успел инквизитор и шагу сделать, как за окном промелькнула молния.
Миг — и всё стихло. Во вспышке его тень вытянулась неестественно. Запетляла по багровым пятнам на полу и стенах.
За спиной персекутора загорелся на долю секунды витраж, на котором был изображен символ веры в Противоположности.
Серебристые весы на синем фоне, выстроенном из лепестков стекла. Обрамлены золотым лавровым венком, который, говоря откровенно, подрезали у язычников.
Раз — и небо издало поистине звериный рокот.
Ему следовало бы испугаться. Но он слишком плотно погружён оказался в думы.