"Седьмая руна"
- А я дома буду Новый год встречать – отчего-то застенчиво сказал Вася Калинин – С женой.
- Ну вот и все – расхохотался сидящий на столе Лешка Острогин – Пропал товарищ, затянул его в свои сети мещанский быт! В том году, значит, наравне с остальными чудачил в «Арагви», а теперь все, домоседом стал. Щи, холодец, котлетки на пару!
- Ничего я не чудачил! – насупился Калинин – Чего ты выдумываешь?
- А кто шампуром инженера с завода «Динамо» чуть к стулу не приколол, как бабочку? – ехидно уточнил у него Острогин – Не ты? И за что? Всего лишь за то, что он, видите ли, слишком нагло смотрел на ресторанную певицу, даже не догадываясь о том, что Вася тоже на нее глаз положил.
- Ничего я на нее глаз не клал! – совсем уж возмутился Вася – Была охота! Я тогда уже с Лелей встречался. И о том, чтобы с ней, значит, пожениться, думал.
- Чего ж ты тогда один пришел, без нее? – задал ему резонный вопрос привычно невозмутимый Озолиньш, перед которым на белой тряпице лежал разобранный на составные части «наган».
- Потому что вас знаю – насупился Калинин – Не о тебе речь, Эдгар, ты-то нормальный. Но вот остальные, а особенно Острогин… Да познакомь я Милу с ними тогда - и все, не случилось бы никакой свадьбы.
- Конкуренции побоялся! – торжествующе заорал Лешка – Да? Побоялся? Ну, оно и ясно, где тебе со мной тягаться! Пришла бы твоя Мила в «Арагви» с тобой, а ушла бы со…
Договорить он не успел, ибо получил от привставшего со стула Озолиньша такой подзатыльник, что слетел со стола на пол, точно осенний листок с ветки.
- Правильно, Эдгар – одобрила поступок латыша Павла Веретенникова, пившая чай за своим столом, стоящем в самом углу немаленького по площади кабинета – А ты, Васька, успокойся, чего вскочил? Это ж Острогин, к нему даже пословицу «что на уме, то и на языке» не применишь. Ума-то там нет.
- Скучно с вами – потирая затылок, поднялся с пола Лешка – По крайней мере, пока вы трезвые. Кстати! Павла, хоть ты-то с нами идешь?
- Не-а – Веретенникова сжала в кулаке сушку, та, ломаясь, жалобно хрустнула – Меня Григорьев в «Москву» пригласил. Уж не знаю, как он там умудрился столик забронировать, но тем не менее.
- Григорьев? – почесал затылок Острогин – Это который из комиссариата оборонной промышленности? Из аппарата Орджоникидзе? Тот, которого летом чуть перевертыш не уморил в подвале?
- Ага – безмятежно ответила Павла и бросила обломок сушки в рот.
- Ты же говорила, что он зануда редкий? – уточнил Лешка – Настолько, что рядом с ним мухи дохнут?
- Говорила – подтвердила Веретенникова – Так и есть.
- А как же тогда?
- Да вот так. Праздника хочется. Кухня в «Москве» хорошая, обстановка красивая, публика приятная. А самое главное – вас там нет. Мне ваши рожи надоели так, что сил нет. Хоть одну ночь в году я могу провести без них? А Григорьев… Нигде же не написано, что я обязательно должна уходить из ресторана именно с тем, с кем пришла?
- Ты страшный человек, Веретенникова – констатировал Острогин – Человек старался, столик на новогоднюю ночь в лучшем ресторане города бронировал, а это посложнее чем у Бокия отпуск даже зимой выпросить, а ты с ним вот так поступаешь.
- Я с Толей Серовым вчера столкнулся на Столешниковом, так он тоже вроде в «Москве» этот Новый год собирается встречать – заметил Озолиньш, закончивший чистку револьвера и теперь неторопливо его собиравший – Вместе с друзьями.
- Летчики – на лице Веретенниковой появилась довольная улыбка – Самые славные ребята из всех военных! Спасибо, Эдгар, порадовал!
- Я слышал, он рапорт писал, чтобы в Испанию поехать – понизив голос, сообщил присутствующим Калинин – Но ему отказали. Как и Чкалову.
- Так и мне отказали – вздохнул Острогин – Без объяснения причин. Бокий лично рапорт вернул и велел его засунуть в… Ну, вы поняли. Нет, с Серовым и Чкаловым все ясно, они испытатели, люди редкой профессии. А меня-то за что не пустили?
- Потому что в Испанию должны ехать те, кто может принести реальную пользу нашим друзьям, а от тебя один вред и пустословие – объяснила ему Павла, аналогичный рапорт которой, кстати, тоже завернули – Все, на что тебя хватает, так это в «Арагви» залиться «мукузани» до бровей, а потом кому-то рожу расхлобыстать.
- Злая ты – насупился Лешка – Вот потому до сих пор и не замужем!
Дверь кабинета легонько скрипнула и в помещение вошел только-только упомянутый в разговоре Глеб Иванович Бокий, который приходился спорщикам начальником.
- Так – обвел он присутствующих взглядом, тем, от которого, бывало, не то, что допрашиваемых, но и собственных подчиненных кидало в холод – Сидим? Бездельничаем?