— А кто знает? — Кирилл ни капли не удивился — после всего увиденного упоминание «заклинаний» уже не впечатляло.
— Эльминстер точно знал, но где он сейчас… Сайлуни могла бы помочь…
— Сайлуни мертва, — покачал головой Сергей. — Увы…
— Вы же говорили с ней? — в голосе Азалара явно сквозила надежда.
— Она ушла у нас на глазах, парень. Извини.
Азалар отвернулся, украдкой вытирая слезу.
— Пойдемте, проверим последнюю дверь. Похоже, тут никого больше нет…
Когда бойцы скрылись в башне, Женя полностью переключила внимание на пленников. Те, кажется, стали отходить — всё ещё жались боязливо, но уже отвечали на вопросы. Выглядели они неважно — одежда изорвана, на ногах непонятно что, раны перевязаны какими-то тряпками… Все были мужчинами на вид лет тридцати-сорока.
По их словам, почти все они жили на фермах в окрестностях Тенистой Долины, коих тут, судя по всему, было немало, лишь один оказался кузнецом. Истории у всех оказались одинаковы — налёт наёмников на ферму, избиение, грабежи. Что с семьёй — неизвестно, приволокли сюда, заставили работать. Надсмотрщиками служили двухголовые, которых тут называли эттинами — по их словам, такие полудикие немногочисленные племена жили в горах к северу, но эти, скорее всего, были необычными — использовали странное волшебное оружие. Главарём у них был бритоголовый, уложенный Жениным выстрелом, которого звали Назримом. Больше пленники ничего не знали — днём их заставляли работать на строительстве новой части замка, ночью загоняли в камеры в подземелье, а во двор выпускали собак. При упоминании тюремщиков пленников начало трясти, и Женя прекратила расспросы.
Из башни раздался глухой взрыв, пленники шарахнулись, со свода двери в башню посыпалась пыль. Витя аж затанцевал на месте — взрыв был явно гранатный, но Женя зыркнула на него:
— Вить, у нас есть приказ!
— Знаю, — буркнул тот. — Просто сижу тут, как дурак, а там ребятам, может, помощь нужна…
— Витя! Сергей не глупей тебя. Делай своё дело.
— Делаю, делаю… — Витя подошёл к туше эттина, нагнулся, взял выпавшую из рук великана плеть… и тут же бросил её — едва рукоятка оказалась в руке, как ремни плети стали наливаться багрянцем. В том месте, куда упала плеть, снег чуть оттаял.
— Витя! Не трогай там ничего!
— Не трогаю… Интересная штука. Ожоги у них, говоришь? Похоже, это от плети…
Страх на лицах пленников подтверждал, что это именно так и есть.
Витя ещё побродил вдоль стены. Повесив пулемёт через плечо, чтобы был под рукой, достал и повертел Пашкин обрез. Заглянул в открытую дверь комнаты волосатого… Хотелось действия — адреналин ещё не улёгся.
В башне ещё раз громыхнуло, на этот раз глуше. Витя тоскливо посмотрел на Женю, та показала кулак.
В очередной раз потянулись мучительные минуты. Женя что-то вполголоса расспрашивала у успокоившихся пленников, попутно ковыряясь заколкой в замках кандалов, но безуспешно.
Из конюшни послышалось испуганное ржание. Витя, переглянувшись с Женей, приоткрыл пошире ворота конюшни, вошёл внутрь, на ходу взводя курки двустволки — вороной конь переминался с ноги на ногу, а вот гнедые просто метались по стойлам.
— Тихо, тихо, родные! — Несмотря на то, что деревенская жизнь Вити протекала в основном рядом с тракторами, с лошадьми иметь дело тоже приходилось. Но сейчас кони не реагировали — бешено вращая глазами, они чуть ли не налетали на воротца загончиков. — Что вас напугало?
Движение в углу, за загородкой, он увидел лишь потому, что смотрел в ту сторону. Куча кож шевелилась, и волосы на голове Вити зашевелились тоже. Ладони инстинктивно крепче сжали обрез — висящий пулемёт как-то выпал из внимания.
Из-под кож кто-то торопливо выбирался — судя по всему, там был люк.
Фигура человеческая. Довольно высокий и коренастый, в черной одежде, в доспехе… Неужто он прятался там в таком облачении? Тёмно-серый плащ-накидка, за собой тащит массивный шестопёр… Поднял голову…
Витя вздрогнул. Лицо было не человеческим. Глубоко посаженные глаза, покатый лоб, приплюснутый нос, кожа с зеленоватым отливом… Лицо чем-то походило на обезьянье, лишённое шерсти. Довершал эту красоту чрезмерно широкий рот с торчащими клыками.
Палец спустил курки сам собой, и два заряда крупной дроби дуплетом ударили существо в бедро повыше металлического наколенника. Оно взвыло от боли.
— Стоять, сука! Оружие брось, башку снесу! — Витя отшвырнул пустой обрез и схватился за рукоять пулемёта, отступив на шаг назад.
Существо с четверенек так и не поднялось. Злобно глядя, отбросило шестопёр. Подняло руку…