Николай Киселёв
Седьмая сопка
Эта история произошла с одним из тысячи таких же врачей как Сергей Клеверов. В смутные времена правления Ельцина и его банды, когда закрывались не только заводы и фабрики, а даже несчастные поликлиники в небольших городах и посёлках. Вот и пришёл черёд закрывать поселковую больницу, где после армии работал Сергей.
I
А пока не пришла эта банда, был Советский Союз. Да, не всё в нём было хорошо, да в поселковых магазинах часто были пустые полки, но в каждом доме была здоровая и нормальная еда, и что самое главное о том, что будет завтра голова не болела ни у кого, кроме некоторых либеральных интеллигентов, которые с рождения, с молоком матери впитали ненависть к нашей родине. Почему люди не волновались о том, что будет завтра, да просто знали, что хлеб будет стоить как вчера: белый 13 копеек, а чёрный 18 копеек, и квартплата не больше десятки. Вот в это время Сергей и ушёл служить в армию на два года. Правда, ушёл не по годам – в двадцать лет, на то были причины. Отец Сергея прошёл две войны и умер, когда Сергею было 16 лет. Ещё раненым в Финскую отец Сергея ушёл потом на Великую Отечественную и воевал до победы. Осколки он так и проносил в себе до самой смерти. Во время войны в одном из военных госпиталей хирург сказал: «Если тебе зашить рану, то ты, боец, умрёшь, а осколки достать невозможно, уж больно глубоко они у тебя сидят. Так что носи их пока сможешь», – объявил свой приговор старый военный хирург. Да, родители Сергея были простые люди, как и миллионы тех россиян, которые ходят рядом с вами: папа был плотником, а мама работала в бухгалтерии. После смерти отца Сергей автоматически стал кормильцем, но на двадцатом году его жизни умирает и мама. Да тяжело, но это жизнь, и в ней люди, как не прискорбно, умирают. На последней медкомиссии к Сергею докопался прапор, и там же в военкомате Сергей двинул ему в рыло, и тот бедолага собрал все стулья, которые стояли вдоль стенки. На основной комиссии приговор был простым. Сергей спросил: «А что это за буквы написаны красным карандашом на моём личном деле – «КС»?» Полковник ответил: «Это Крайний север, сынок». Так Сергей и попал на Крайний север, где дальше был только Ледовитый океан с его суровыми морями.
Служить в эти места отправляли в основном тех, кто был в одном шаге от «дисбата», и потому по наблюдениям Сергея, его сослуживцы хотели только пожрать и поспать. Сергей попал сюда за строптивый характер, но что-то возвышенное ему было не чуждо. Он часто смотрел на горы, которые там называют сопки. На море, которое с первого взгляда казалось тёмным, почти чёрным, а приглядишься и можно заметить до тринадцати цветов: от жёлтых, зелёных до красного, почти вся палитра радуги, включая чёрный и золотой.
Вернувшись из армии, Сергей женился, правда детей Бог не дал. Жили как все, Сергей работал в местной больнице, а жена Валентина работала на комбинате, который потом приватизировали, обанкротили и продали за "три копейки", а всех работяг отправили на улицу. Безденежье и безнадёга постепенно разрушали отношения в семье, и однажды Валентина сказала Сергею:
– Я ухожу. Подаю на развод и еду в Москву, может там найду работу.
Одинокий тридцатитрёхлетний Сергей Иваныч, так звали его местные старушки, лечил, чем мог, пожилых людей и пацанов, которые играя на стройке в салки иногда срывались и падали со вторых этажей и ломали руки. Но в одно серое февральское утро в больницу приехали начальники из вышестоящей организации и вынесли приговор, которого боялись все сотрудники:
– Ваша больница не рентабельна и закрывается, расчёт получить завтра.
– А как же старики и старухи? – спросил Сергей эту комиссию. Ответ был сухой и короткий:
– Будут ездить в районную больницу.
– Так вы же, суки, обрекаете их на верную смерть! – не сдержался Сергей. В ответ он услышал, что уволен без выходного пособия за такое поведение с сегодняшнего дня.
Хорошо, что Сергей был почти не пьющим человеком, другие в таких ситуациях прятались на дно стакана. Придя домой, он поставил чайник и заварил крепкого чайку. Пока чай запаривался Сергей думал, что делать дальше.
– Здесь всё безнадёга, лучше уже не будет. Мне уже тридцать три, или всего тридцать три года, это как посмотреть. Надо всё кардинально менять. Что я теряю? Закрытую больницу или деревянный дом, где сейчас живу?
Много лет после армии Сергея не покидали мысли о севере, его что-то тянуло туда, какая-то сила внутри говорила: «А помнишь, там на Рыбачьем полуострове сопки на "Девятке"?» – так звали место, где они работали на Северный флот. «Да, – отвечал сам себе Сергей, – все помню и хотел бы хоть раз еще увидеть, как солнце заходит в море, спать в полярный день.»