Неожиданно качели остановились так резко, что я практически слетела с них. Оказавшись на ногах, я обернулась, хотя и так уже поняла, кого увижу позади. Даже не узнай я запах Арсения — знакомую мне смесь ароматов парфюма, его тела и агрессии, ледяной поток мурашек, всегда возникающий, когда он близко, быстро бы развеял мое неведение.
— Ну, где бы ты еще могла быть? — усмехнулся братец в своей обычной самодовольной манере. Тоже мне, гений сыска.
— Чего тебе? — тут же ощетинилась я, отступая подальше и тут же натыкаясь на толстый ствол дерева.
— Поговорить надо, Вась. — Надо же, я сегодня даже не лягушонка костлявая? Хотя так он меня уже давненько не называл. Теперь все чаще он меня в насмешку Царевной-лягушкой величал.
— С каких пор у нас темы для разговоров появились? — напряглась я еще больше.
— Ну, я-то с тобой все время говорить пытаюсь, это ты у нас больше молчунья. Прямо слова не допросишься. Что, не пристало Снежной королеве с простыми смертными болтать? — Он, оттолкнув качели, шагнул еще ближе ко мне.
Я же только вздохнула. Вот и новое прозвище не заставило себя долго ждать. Ну и что с ним разговаривать-то?
— Знаешь, думаю, тебя твои друзья-подружки заждались, — я попятилась, обходя ствол. — А ты, если что сказать мне хочешь, можешь письмо написать. Обещаю его даже прочитать. Когда-нибудь.
Но тут Арсений метнулся вперед и оказался прямо передо мной. Он уперся руками в ствол по обе стороны от меня на уровне плеч и наклонился вперед.
— Мне как-то в устной форме сподручнее, — недобро пробормотал он у самого моего лица, и я уловила легкий запах алкоголя.
Арсений нигде не касался меня. Ни единым сантиметром тела. Но я чувствовала себя зажатой в клетке, буквально стиснутой его близостью и энергией до невозможности шевельнуться или вдохнуть. И даже те крошечные порции воздуха, что мне удавалось втолкнуть в свои легкие, я вынуждена была делить с Арсением. Сердце зачастило так, что у меня зашумело в голове.
— Отойди, — прошептала я и подняла руки, желая упереться в его грудь и оттолкнуть.
Но мои ладони замерли в сантиметре от тела Арсения, как будто меня сковал паралич, и я в отчаянии глянула в близкое лицо мучителя. И у меня вдруг колени ослабели от того, как он смотрел на мои руки. Это было ожидание, но не терпеливое, а голодное, злое, требовательное и пугающее меня, как все в нем. Я сжала руки в кулаки и прижала к себе, а Арсений, гневно рыкнув, как взбешенное животное, откинул на секунду голову назад и набрал полные легкие воздуха, будто собираясь заорать. Но потом шумно выдохнул и снова подался вперед, теперь почти касаясь моего уха губами.
— Слушай меня, Васька. Слушай и хорошенько запоминай, — зашептал он, и от сдерживаемой ярости в его голосе меня до костей проморозило. — Не дай Боже, пока меня нет, ты с кем-нибудь замутишь. Только попробуй подпустить к себе какого-то ушлепка рукастого, и я его живо смертником сделаю. Моя сестра ни с какими неудачниками встречаться не будет! Поняла меня?
Арсений оттолкнулся от дерева и, развернувшись, как ни в чем не бывало зашагал своей развязной походочкой обратно.
— Да иди ты! Я и не сестра тебе вовсе! — Моя смелость запоздало вернулась ко мне, как только он перестал давить на меня своим чрезмерным присутствием. — Да что ты мне сделаешь!