— А-а-а, вот вы, наконец, и встретились! — раздался голос моего отца, прерывая процесс моего разглядывания неприглядной действительности. — Васенька, познакомься, это Арсюша.
Я скривился. Ну, понимаю, когда он так называет меня наедине. Но перед девчонкой, хоть и такой… Моя новая сестрица вспыхнула и потупила глазки. Еще бы, я-то знаю, что девчонки ведутся на меня, как мартовские кошки. И эта такая же, хоть и мелкая. Вот теперь еще будет у меня влюбленная липучка-сестрица, таскающаяся за мной повсюду. И если от других можно хоть дома спрятаться, когда надоедают, то эта станет мельтешить перед глазами постоянно. Ну и ладно. Будет на ком отыгрываться в плохом настроении.
— Ну, здравствуй, Василиса Прекрасная, — сказал я, стараясь, чтобы насмешка не звучала слишком уж отчетливо.
— Здравствуй, — еле пролепетала она и быстро мазнула по мне взглядом, тут же покраснев еще гуще.
Так и есть. Влипла с первого же взгляда, дурище. Вот засада!
Мы провели несколько часов за столом, и я то и дело ловил Василису за робким разглядыванием, и она порядком этим достала. Поэтому, когда она сказала, что уже пойдет спать, решил, что тоже пойду. Слушать болтовню отца и Марины было скучно. Кстати, в жизни не видел моего отца говорящим так много, как, впрочем, и непрерывно улыбающимся. Я догнал девчонку на лестнице и, обгоняя, бесцеремонно толкнул плечом.
— Подвинься, лягушонка костлявая! — фыркнул я.
— Что? — замерла она, распахнув свои зеленые глазищи. Вот уж хоть чем-то Бог сжалился и наградил.
— Что слышала! Старайся не попадаться мне на дороге, а то сшибу и не замечу! И не вздумай липнуть ко мне! — угрожающе произнес я, специально нависая над этим тощим недоразумением.
— С какой это стати я должна к тебе липнуть? — нахмурилась она, прищуриваясь за стеклами очков.
— Да потому что я не слепой и вижу, что ты втрескалась в меня, как только увидела!
— Что?!! — задохнулась она и даже покачнулась от возмущения. — С чего ты взял?
— Поверь, я знаю. Все вы такие одинаковые и предсказуемые. Но ты губу не раскатывай. На такую, как ты, я и в голодный год не позарюсь, Царевна-лягушка! — я вложил в свой голос максимум презрения и насмешки.
— Кому ты нужен вообще, хам! — вскрикнула она и понеслась в свою комнату, которая оказал прямо по соседству с моей.
— Я-то знаю, что всем нужен, а кто на такую, как ты, поведется, даже не представляю, — сделал я контрольный выстрел в спину и с удовольствием отметил, как вздрогнули худенькие плечики.
Я знал, что обидел ее, но не особо страдал по этому поводу. Девчонки всегда меня прощали, как бы хреново я с ними не поступал. Достаточно было пары улыбок и капельки внимания, и они таяли, забывая все мои косяки и даже грубость. Поэтому я был уверен, что через день-два опять буду ловить на себе влюбленные взгляды сестренки.
Но оказалось, что тут я конкретно ошибся. Васька меня тупо игнорировала и на следующий день, и через неделю, и через две. То есть, при отце и Марине она была вежлива до тошноты, хотя не произносила ни единого слова, выходящего за рамки прямой необходимости. Ее глаза, если и сталкивались с моими, то оставались равнодушными, так, словно я какой-то предмет мебели. Все остальное время она просто не замечала меня. Не отвечала на вопросы, сколько ни донимал. Не краснела от пристальных и провоцирующих взглядов.
Сначала я прямо был рад. Надо же, как быстро мне удалось избавиться от возможной проблемы в виде влюбленной младшей сводной сестры. Но постепенно это стало раздражать. Ну не привык я к столь долгому игнору со стороны девчонки. И наплевать, что она не симпатичная, и грудь у нее и не думает расти.
Я стал доставать ее настойчивей, постоянно нарочно пересекаясь, когда был дома и в школе. Но результат был прежним. За мной и моим новым другом Марком Зарицким таскались все сколько-нибудь привлекательные девчонки в школе, и только эта противная Васька делала вид, что меня и вовсе нет на белом свете.
И этого я ей простить, конечно, не мог.