— Не только слышал, но и встречаться довелось, — ответил Рем. — Приятного мало. А вот это словечко — «гёз» — его раньше не слыхал.
Ему было примерно лет шестнадцать, когда под знаменами своего отца он впервые поучаствовал в схватке с пиратами. Да и потом пришлось встретиться с ними уже в качестве стихийного лидера сводного отряда самообороны, о чем вспоминать ему было крайне неприятно…
— Популярское словечко, с северо-востока. Они ведь себя пиратами ни за что не признают… В общем, ты уж как-нибудь поосторожнее. Жилетку сними, рубаху испачкай… А то как забросили тебя в трюм, так я сразу подумал, что ты рвань подзаборная, уж больно видок у тебя был специфический. Наверное, вербовщики тоже так посчитали. Если бы они разглядели в тебе аристократа — либо укокошили бы на месте, либо вообще связываться бы не стали…
— Погодите, Разор, какие к черту вербовщики? Я никуда не завербовывался! — все таки он был старшим по возрасту, и Рем продолжал называть собеседника на «вы», хотя и последовал его примеру, не употребляя через слово «маэстру».
— Ну, это ты думаешь, что никуда не вербовался. Сейчас сверху сухари подадут, мы свою порцию возьмем и я тебе кое-что расскажу…
Молодой человек снял с себя жилет и протянул его Разору:
— Возьмите.
Ммужчина принял подарок с благодарностью. Всяко лучше чем прохлаждаться в одних штанах.
Откуда-то сверху вдруг пробился лучик света, разогнав пыльный и дурно пахнущий полумрак корабельного трюма.
— Все отошли от люка! — заорал грубый голос. — Иначе пайка останется у нас!
Никого там и не было, видимо местные старожилы уже уяснили этот момент. А Рем сидел рядом с Разором и наблюдал за происходящим, находясь в некоем отстраненном состоянии: трюм, популяры, вербовщики — всё это еще не укоренилось в его мозгу, который не совсем отошел от кошмарного вчерашнего дня, когда Аркану навязали участие в интригах вокруг скипетра, и чуть не прикончили.
— Вот, смотри, — сказал Разор. — Сейчас будет цирк.
Какие-то люди, лиц которых не удалось рассмотреть из-за яркого света, придвинули к краю люка внушительных размеров корзину и вывернули ее вниз.
Прямо на доски корабельного днища обрушился поток из сухарей и, кажется, соленой рыбы.
— Жрите, — сказали сверху, и люк захлопнулся.
В трюме всё замерло. Люди настороженно смотрели друг на друга, а потом с кормы к куче еды сунулся кто-то, видимо, самый голодный.
С носа раздался странный, но очень четкий звук:
— Псть!
Мужичок в потертой одежде испуганно замер и уставился на приподнявшегося на своем месте одного из каторжан. Тот снова повторил:
— Псть! — и указал пальцем в направлении кормы.
Несчастный ссутулился и отошел на корму. Снова всё замерло. Наконец, тот самый тип, который пытался обокрасть Аркана, выдвинулся вперед. Он по хозяйски осмотрел провиант и принялся выбирать лучшие куски для своих товарищей.
— И что, — обратился Рем к Разору. — Мы будем на это вот так смотреть? Там же наша порция тоже есть? Мне как-то не улыбается подбирать объедки с днища.
Разор ухмыльнулся, и улыбка эта получилась у него довольно зловещей:
— Я, можно сказать, ожидал этих твоих слов. Нас теперь двое… — он глянул в сторону толстого северянина, который хмуро наблюдал за тем, как воришка щупает и перебирает провизию. — А может и трое… Пора навести здесь порядок!
В этот момент трюмный сиделец уже набирал себе еду — прямо в загнутую для удобства рубаху, абсолютно не переживая по поводу того, что оставалось прочей публике.
Компания на носу явно ожидала развития событий. Кто-то из каторжан цыкнул по-особенному и воришка закончил выбирать, и двинулся к своим.
— А ну стоять, — вдруг четко проговорил Разор и распрямился.
Теперь все глаза смотрели на него. Рем встал рядом с этим бывалым человеком. Даже северянин отринул свою апатию, и из положения лежа переместился на корточки.
— Здесь, в трюме, больше двух дюжин человек. Вас там, на корме, пятеро. И еще этот, — тут Разор показал пальцем на замершего в нелепой позе типа с едой. — Он взял больше половины. Так дела не делаются.