— А, понимаю! Если ты соберешься в отпуск, то захочешь провести его с Грэхемом, — догадалась Розалинда. — Но с моими друзьями тебе, несомненно, будет веселее… — Она запнулась и торопливо добавила: — Хотя, конечно, Грэхем очень мил.
— Да, мил. — Эвелин как-то странно посмотрела на сестру. — А ты?.. — Она хотела спросить, не сожалеет ли Розалинда об аборте, но у той было такое счастливое лицо, что Эвелин поняла: неприятная история осталась в прошлом и не стоит напоминать о ней.
Но, будто их мысли текли в одном направлении, Розалинда неожиданно сказала:
— Знаешь, он звонил мне. Уоррен Хантер. Твой Уоррен Хантер.
Эвелин чуть не упала с лошади.
— Звонил? Когда?
— Через пару дней после вашего визита в Йорк.
— И что ему было надо?
Розалинда слегка пожала плечами.
— Уоррен извинился и заверил меня, что будет держать язык за зубами и вообще надежно хранить мою тайну.
— Очень любезно с его стороны, — дрожащим голосом произнесла Эвелин.
— Да, он мне понравился, — вдруг выдала Розалинда.
У Эвелин гулко заколотилось сердце.
— Он сказал что-нибудь еще?
— Да, задал пару вопросов о Пирсе. Ну, о том самом…
На личико Розалинды набежала тень, и, не желая портить праздничный день, Эвелин быстро сменила тему разговора.
Сестры поскакали к соседней ферме, куда они, их родители и Грэхем были приглашены на ланч. Но, когда ферма появилась в поле зрения, Эвелин осадила лошадь.
— Мне как-то не хочется в гости, я вчера так наелась, что до сих пор плохо. Извинись за меня, хорошо?
— Вернешься домой?
— Еще немного покатаюсь, а потом домой. Просто преступление не использовать для полноценной прогулки такой солнечный день.
Развернув лошадь, Эвелин рысью поскакала к одному из своих самых любимых мест — возвышенности, которую в этих низких местах вполне можно было бы называть холмом: отсюда видна была далекая линия морского побережья. Спешившись, Эвелин прислонилась к дереву и попыталась представить Грэхема в веселой компании горнолыжников. Нет, ничего не получалось: вряд ли ему понравился бы такой отдых. Ему нужен приличный отель, номер-люкс, умные собеседники, с которыми можно было бы толковать о биржевых котировках, гольфе и скачках.
Да, он респектабелен, да, он движим честолюбием и амбициями, да, он любит удобства, и в этом нет ничего плохого. Грэхем по-своему радуется жизни. Невольно, как это часто происходило в последнее время, Эвелин вернулась мыслями к ночи, которую провела на яхте с Уорреном, к самой восхитительной ночи в своей жизни. Вплоть до утра, до той минуты, когда он проснулся в холодном свете зимнего утра и понял, что произошло.
Эвелин вздохнула. Она знала, что Грэхем питает по отношению к ней самые серьезные намерения, и после праздника скорее всего будет просить ее руки. Но сегодня она решила, что между ними все кончено, что у их отношений нет будущего.
Она вскочила в седло и, бросив последний взгляд в сторону далекого моря, усмехнулась. Как хорошо, что она нашла в себе силы принять подобное решение! Ибо Эвелин не сомневалась, что ждет ребенка, как не сомневалась и в том, что ребенок этот от Уоррена.
5
Эвелин была почти уверена, что Грэхем сделает ей предложение в Норфолке, и, когда этого не случилось, испытала несказанное облегчение. Но на обратном пути он отпустил несколько замечаний, из которых можно было сделать вывод, что Грэхем категорически настроен на совместное будущее. Может, он и не будет делать мне формальное предложение, подумала Эвелин, может, просто предложит жить вместе… Хотя нет, Грэхем слишком религиозен и старомоден, чтобы предложить что-то иное, кроме брака.
— Ты выглядишь такой счастливой, — сказал Грэхем. — Мы чудесно отдохнули, не так ли? Спасибо, что пригласила меня. — И, сняв руку с рулевого колеса, потрепал Эвелин по колену.
Эвелин, приняв решение, идущее вразрез с планами Грэхема, собралась было довести его до сведения своего официального друга и по совместительству босса, но, руководствуясь недавним опытом, вспомнила, как опасно шокировать мужчину, когда тот ведет машину. Ей совершенно не хотелось снова очутиться в кювете. Так что Эвелин дождалась, пока они не оказались в Лондоне, и, когда Грэхем занес ее вещи в квартиру, огорошила его:
— Грэхем, я должна тебе кое-что сообщить. Прости, но я решила уйти из фирмы.
— Уйти из… Ты шутишь?!
— Нет, я совершенно серьезна. Я хочу уволиться.
— Чего ради?
— Чувствую, что пришло время обрести новое дыхание.
Грэхем уставился на нее, и тут его осенило: