— Он отрезал хвост ящерице или придушил кошку? — не выдержал Кривен. — Это то же самое, что искать иголку в стоге сена.
— Ты прав, — согласился Нико. — Наверняка речь идет о каком-то событии, которое мы никогда не сможем вычислить, но которое сделало этого человека убийцей. И тем не менее нам не надо сбрасывать со счетов символику тридцати ударов плетью. Нужно искать в прошлом. А раз ты критически относишься ко всему этому, тебе, Кривен, этим и заниматься. Поройся в газетах тридцатилетней давности, посмотри отдел происшествий, например…
Давид Кривен глубоко вздохнул и согласился.
— Мне не нужно вам говорить, что время работает против нас, — объявил Нико собравшимся, — Сегодня убийца готовится совершить четвертое убийство.
— У нас времени — до воскресенья, — уточнил Беккер. — Затем убийца может навсегда ускользнуть.
— Лучше бы справиться раньше, — заключил Коэн.
Все обернулись к заместителю регионального директора Уголовной полиции.
— В воскресенье, возможно, на прицельной линии окажется Нико. Не будем забывать об этом, — проговорил он мрачно.
Шесть утра. Нико у себя в кабинете. На рабочем столе на видном месте несколько папок. Медкарты и фотографии жертв из компьютера Алексиса. Кривен решил не брать с собой на собрание эти вещественные доказательства. Нико понял, что тот хотел этим сказать: ситуация очень сложная, Нико надо самому понять, куда направить следствие. И дивизионный комиссар простил своему подчиненному это нарушение правил; он знал, что может на него положиться в любых обстоятельствах, а это кое-что значит в таком опасном деле, каким занимались они. Нико сделал копии материалов, положил оригиналы в конверт, запечатал его и приказал не откладывая доставить судебному следователю Беккеру. Угрызения совести стихли: к служебному нарушению его принудил не преступник! Затем Нико приказал отправить к Сильви и Дмитрию полицейскую бригаду. Набрал номер своей бывшей жены — надо было ее предупредить. Голос у Сильви был хрипловатый — она еще не совсем проснулась.
— Сильви, я должен сказать тебе кое-что важное, и ты должна сосредоточиться, — произнес он, чтобы молодая женщина окончательно проснулась.
Сильви заворчала, прокашлялась.
— Что случилось? — спросила она. В голосе слышалось волнение, но сна как не бывало.
— Я тут занимаюсь одним мерзким делом. Преступник, которого я разыскиваю, утверждает, что возьмется за мою семью…
— Так вот почему Алексис мне только что звонил? Он спросил, собиралась ли я прийти к нему на консультацию сегодня после обеда…
— Ну и что? Собиралась? — спросил Нико, хотя ответ ему был известен заранее.
— Ну конечно же нет! Я перестала пользоваться его услугами, когда меня бросил мой муж! Зачем же мне обращаться к родственникам!
— Сильви, я тебя не бросал… Тебе это прекрасно известно…
Они говорили об этом тысячу раз, но Сильви постоянно возвращалась к происшедшему, распоряжаясь действительностью так, как ей было удобно, чтобы выдать себя за жертву. Она не раз хвасталась, что избавилась от двух мужчин, которые только мешали ей жить, но Нико было прекрасно известно, что страдать от этого она прекратит только со своим последним вздохом. Она считала, что сын предал ее, потому что была уверена: он любит ее меньше, чем отца. Нико все сделал, чтобы исправить ситуацию. Но их развод нанес Сильви глубокую и незаживающую рану. Для Нико же она навсегда оставалась матерью его сына, и одного этого хватало, чтобы он испытывал к ней признательность и уважение. Но сегодня об этом не стоило думать, перед ним стояла другая и весьма срочная задача!
— Через несколько минут ты и Дмитрий будете под опекой полиции. К тебе придут двое полицейских, и ты должна их впустить. И не выходи из квартиры, пока я не разрешу. Позвони в коллеж Дмитрия и предупреди, что его не будет до конца недели.
— Что значит — «пока я не разрешу»? Я не собираюсь сидеть тут взаперти до воскресенья!
Ничего не изменилось: Сильви прежде всего думала о себе. Безграничный эгоизм.
— В понедельник все войдет в норму, обещаю.
— У меня есть выбор?
— На самом деле нет. Дмитрий будет у тебя?
— Если он, конечно, не побежит к тебе…
— Сильви, я не шучу!
— Пусть приходят твои шпики!
Трубка брошена. Нико так и остался сидеть с трубкой в руке. Гудки отдавались в барабанной перепонке. Он думал о Каролин. Нежная, мягкая и умная… Прямая противоположность Сильви. Он представил, как гладит ее кожу, целует губы…