— Что происходит? — спросила она удивленно — она еще не пришла в себя ото сна, и глаза у нее были опухшие.
Он действовал мгновенно: вскочил на нее и прижал к лицу тряпку, пропитанную эфиром. Через мгновение у него в руках оказалась тряпичная кукла. Его кукла, его игрушка. И он убьет ее — удар шпагой в самое сердце этого Сирски.
СУББОТА
16. Лично против Нико
Его пальцы гладили ее спину, потом забрались под шерстяной свитер. Их губы слились. Задыхаясь от желания, он опрокинул ее на постель. Лежа на ней, он целовал ее живот, грудь, шею. Он снял с нее свитер, расстегнул блузку, ловко избавился от лифчика. Руки ласкали ее грудь, бежали вниз, к бедрам. Он начал снимать с нее юбку. Она улыбнулась ему и разделась. Он торопливо сделал то же самое и, более не сдерживая себя, просто набросился на нее. Он наслаждался каждым сантиметром ее кожи, оттягивая тот момент, когда их тела сольются в одно целое. Тишину разорвал телефонный звонок. Наверное, ошиблись номером. Но нет, звонили настойчиво — придется брать трубку. Двухчасовая пауза, больше ему ничего было не нужно! Но им пришлось отстраниться друг от друга. Сердце выскакивало из груди, желание рвалось наружу и требовало удовлетворения.
— Алло! Кто у аппарата?
— Это Кривен, патрон.
Что-то случилось, Нико сразу понял это по голосу.
— Что произошло? — Нико волновался.
— Он убил ее! — прозвучало в трубке, и Нико услышал, что Кривен плачет.
— Кого убили? Да говори же!
— Амели! Капитана Адер! Муж нашел ее дома минут тридцать назад.
— Как это произошло? — спросил Нико, желая удостовериться, что он все правильно понял.
— Как и с другими. Этот мерзавец, он… На это невозможно смотреть, Нико! — Кривен рыдал, горе его было неподдельным. — Черт! Могла бы быть внимательнее! Она же полицейский, в конце концов!
— Давид, успокойся! Невозможно быть начеку целыми сутками. Ты там?
— Да. Я никого не впустил. Ребята на улице, но мне их долго там не продержать. Они хотят ее видеть, понимаешь? Здесь вся группа.
— Я еду. Сделай так, чтобы никто не входил, это чрезвычайно важно. Иначе они там все затопчут.
— Хорошо. Я жду тебя, Нико. Не задерживайся.
Последние слова прозвучали как мольба о помощи. Кривен вот-вот сорвется. Потеря коллеги — вещь очень тяжелая, тем более при столь ужасных обстоятельствах. Стон отчаяния и ярости просто рвался из груди Нико. Он сам отправил ее домой, сам!.. Это его вина, только его! Амели была молода, талантлива, и в будущем от нее можно было многого ожидать. Почему же она? Почему? Дело теперь касалось его лично, и он получит шкуру этого сумасшедшего недоноска!
Каролин нежно положила руку ему на плечо и сжала его. Нико прильнул к ней на какое-то мгновение — вот он, источник его энергии!
— Мне надо идти.
— Еще одна жертва?
— Да. И представь, она работает у нас в Уголовной полиции.
— Иди, не тяни!
— Ты никуда не уходишь, договорились?
— Да, я останусь с Дмитрием. Не беспокойся за нас.
— Каролин!
— Что?
— Знаешь, я так тебя хочу…
Она хитро улыбнулась и произнесла:
— Ну, это мы еще посмотрим!
Отдав распоряжения полицейским, охранявшим Дмитрия и Каролин, Нико завел машину. Ему надо было восстановить очередность последних событий. Прежде всего, тайна судьи Беккера: они с Жан-Мари Ростом перевернули все в его кабинете, но ничего не нашли, Гамби проверил компьютер — тоже ничего. Обыск дома у судьи они вели вместе с Коэном, но нашли только небольшую папку со старыми фотографиями — Арно Бриар — маленький, один или с матерью, Арно Бриар — школьник… В курсе происходившего была только жена судьи. Она показалась Нико любящей и уравновешенной. Все происходившее было для нее просто громом среди ясного неба. За детьми Беккера с согласия Нико приехали бабушка и дедушка, — детям ни к чему было знать все эти печальные подробности. Группа Кривена изучала расписание дел Беккера, не упуская ни малейшей детали. В нем существовало несколько темных зон — невозможно было установить источник анонимных звонков и определить причину неожиданных отлучек судебного следователя из своего кабинета. В результате Беккер оставался под наблюдением уголовной бригады, и этого не могли изменить даже свидетельства его бывших психологов и воспитателей, которые как один говорили о его удивительных способностях к изживанию происшедшей с ним трагедии.