— Начали, — приказал Нико. — Нужно вынести отсюда Амели. Профессор Вилар уже в курсе?
— Да, — прозвучал ответ комиссара Роста. — Она уже в институте.
— Отлично. Займись телом, Жан-Мари, — приказал Нико.
Каждый принялся за работу под неусыпным оком Николь Монтале. Когда носилки с телом молодой женщины, укрытым от посторонних глаз специальной темной тканью, выносились из квартиры, все эти люди прекратили работу и проводили ее глубоким молчанием. Максим Адер решил сопровождать жену, по его бледному лицу струились слезы.
— У меня след от уха на входной двери! — громогласно возвестил капитан Видаль.
Нико подошел.
— Он, вероятно, прислушивался, прежде чем позвонить, — предположил Видаль.
Снятый отпечаток будет в свое время сравнен с ухом преступника, и это послужит еще одним доказательством вины.
— На столе в столовой следы белого порошка, — указала Николь Монтале. — Посмотрите, комиссар.
— Это, наверное, тальк, — ответил Сирски. — Он использует хирургические перчатки. А когда вскрывает стерильную упаковку, остатки талька высыпаются наружу.
Однако очень скоро они должны были согласиться с очевидным: больше следов не было. Убийца был по-прежнему хладнокровен и совершал минимум ошибок. Было от чего прийти в ярость. Монтале и Коэн решили ехать в Патологоанатомический институт и присутствовать на аутопсии. Несмотря на очевидное недовольство Кривена, Нико запретил своим людям следовать за ними: не могло быть и речи о том, чтобы присутствовать на вскрытии их коллеги.
Всю дорогу до набережной Орфевр, 36, из головы у Нико не шло последнее послание убийцы. Никто не пытался проникнуть в его смысл, когда Николь Монтале читала его в квартире у пятой жертвы, но каждый испытал гнетущее состояние. «Ну что, Нико, смог ты защитить своих женщин? Я — Бог, а ты — ничто». Мерзавец взваливал вину за происшедшее на него. Почему он попросил ее вернуться домой и отдохнуть? Почему не разрешил остаться и работать со всеми, как она этого хотела? Всё, чтобы вознаградить ее за найденные сведения о судебном следователе Беккере? Всё потому, что настанет момент, когда его людям понадобится для проведения следственных мер свежая голова? Или потому, что она была женщина и он относился к ней именно так, как она на это ему указала? И то, и другое, и третье. Именно его решение привело ее к гибели. Как она смогла перенести всю иронию ситуации — оказаться в лапах того, чей след они и отыскивали? Но почему этот гад написал «своих женщин»? Каких — «своих»? Нависла ли угроза и над другими, более близкими ему людьми — сестрой, матерью… И всё, чтобы как можно глубже уязвить его. Нико вздрогнул. Кто следующий в этом списке? Он уже останавливал машину возле Уголовной полиции, но все вопросы так и остались без ответа. Нико припарковался во втором ряду под внимательными взглядами охраны, оставил ключ в зажигании и направился прямо к камере предварительного заключения, где находился судья Беккер.
Судья Беккер сидел в той же самой позе и на том же самом месте, на котором он его оставил. Он как будто застыл, спрятав лицо в ладони. Нико снял охрану и открыл застекленную дверь.
— Вы свободны, — произнес он.
— Это значит, что-то произошло за это время, не так ли? Пока я сидел тут, случилось еще одно убийство? Я молился, чтобы оно произошло, чтобы вы поняли свою ошибку… Это ужасно… Мне очень жаль бедную женщину.
Александр Беккер не двинулся с места, и Нико тяжело опустился рядом с ним. Несколько минут прошли в тяжелом молчании.
— Эта бедная женщина, то есть пятая жертва убийцы, работала в моей бригаде, — наконец смог разлепить губы Нико.
— Следователь?
— Капитан Амели Адер. Это она нашла связь между вами и Арно Бриаром.
— Неплохая была работа.
— Именно. Но след оказался ложным. Я отправил ее отдохнуть домой, и она была там убита.
— Вы тут ни при чем, — возразил Беккер, как будто читая мысли Нико.
— Да, ни при чем.
— Послание есть?
— Да. «Ну что, Нико, смог ты защитить своих женщин? Я — Бог, а ты — ничто».
— Какая фамильярность… И обращение на ты… В этом желании взять над вами верх сквозит настоящее чувство неполноценности.
— Это ирония или за этим скрывается реальная угроза?
— Вы спрашиваете, не нависла ли опасность над вашими женщинами, Нико?