Взгляд Нико утонул в глазах Александра Беккера: как много произошло в такой короткий промежуток времени. Преступник играл с ними всю неделю. Безнаказанно убивал каждый день. Подобные психопаты умны и неплохо интегрированы, встречаются они редко, но поймать их всегда чрезвычайно трудно. В сущности, им повезло, что они смогли обнаружить, кто это, уже на шестой день. Кто знает, будет ли убийца продолжать свое черное дело после этой серии убийств? Но сейчас в руках у него была Каролин, и она была действительно седьмой пешкой в его мрачной игре. Картина составилась очень быстро: хирургические перчатки и бумага, которой пользуются в Патологоанатомическом институте, выявленный отпечаток подписи профессора Вилар на одном из посланий, вытоптанные в ее саду цветы и их фрагменты, найденные на пятой жертве, след от ботинка на черепе капитана Адер, линзы, найденные в кабинете, которые были такой же марки и такой же степени коррекции, как и те, что были обнаружены у Валери Тражан, а также хирургические навыки убийцы. И наконец, сравнение почерка, которое проделал Марк Вальберг! У него не было сомнений: все эти послания писал именно Эрик Фьори. Более того, обыск у него дома предоставил неоспоримые улики. По приказу Нико комиссар Рост отправился на квартиру к прозектору и тут же вызвал его. Жена этого мерзавца была мертва в соответствии с обкатанным сценарием убийства. Это была шестая жертва: молодая интересная брюнетка, аудитор в большой парижской фирме. Женаты они были четыре года, детей не было. На стене гостиной багровела надпись: «Немы да будут уста льстивые».
— Псалом тридцатый, стих девятнадцатый, — провозгласила Доминик Крейс, держа Библию в руках, пока они обыскивали квартиру.
Квартира была в идеальном порядке, здесь все говорило о фанатичности жившего в ней человека, это объясняло ту тщательность, с которой он складывал одежду и ставил обувь жертв. У Эрика Фьори был собственный кабинет. С потолка свисало множество искореженных распятий. На полу валялись знакомые веревки. Совершенно одинаковые кинжалы были выставлены, как коллекционные предметы. Из ящика вывалились порнографические журналы. Бастьен Гамби собрал их, чтобы проверить компьютер хозяина квартиры, и тут же попал на медицинские карты жертв, добытые у их гинекологов. Затем была найдена и карта Нико, скачанная в архиве больницы Сент-Антуан. Было от чего покрыться ледяным потом. Вдруг экран компьютера погас, затем на нем появились плотоядные красные губы, растянувшиеся в саркастической улыбке. Рот на экране хохотал. Нико тут же понял: убийца все предугадал, он хотел, чтобы они дошли до этого момента и теперь услышали обращенное к ним послание. Вернее, к нему. Разве он не предупреждал его? «Нико! Я преследую врагов моих, и в воскресенье ты падешь под ноги мои», «Для этой женщины, и для других, и для тебя, Нико, я зачал несправедливость и родил себе ложь», «Смог ли ты защитить своих женщин, Нико? Я — Бог, а ты — ничто». Фразы вертелись у него в мозгу, как и множество тех угроз, что он не хотел принимать всерьез. Теперь он знал, что проиграл, знал с той минуты, как на экран выплыли кроваво-красные губы, знал еще до того, как услышал механический голос.
— У меня седьмая женщина. Я раздену ее, наслажусь ее муками и убью. Это твоя женщина, Нико.
И на мониторе появилась фотография Каролин.
Все куда-то провалилось. Что произошло? Что он сделал? Нико не помнил. Откуда-то издалека до него долетел голос майора Кривена, пытавшегося соединиться с полицейскими, которые должны были обеспечивать безопасность Дмитрия и Каролин. Уже через минуту все пришло в движение, и Нико потащили к выходу. Они долетели до его дома. Один из охранников с перерезанной сонной артерией плавал в луже крови в полицейской машине. Потом нашли и второго: тот был убит из пистолета в квартире Нико. Дмитрий был так бледен, как будто его коснулась смерть. Когда путы были разрезаны, сын упал в объятия Нико, и тот даже ничего не успел у него спросить.