- Да, наверное, - согласилась Бруха, - «Подарок» — не совсем подходящее имя для кота. Пожалуй, я назову его Дар — Дарик.
Дарику страшно надоела эта болтовня, и он, приняв форму «перекрученной тряпки», выскользнул из рук Брухи.
- Держи его! - закричала Бруха, но котёнок резво ускакал в другие кусты.
- Да ладно, - философски заметил Шнур, - захочет есть, сам придёт, - и отправился доделывать дверь.
А Бруха, немного поохав вокруг кустов, где спрятался Дарик, вернулась к уборке.
К вечеру около домика стояло семь мешков с мусором, а на самом домике висела новенькая дверь, сделанная на манер плетня, ввиду отсутствия у Шнура необходимых инструментов (как он важно объяснил Брухе).
- Теперь их как-то надо утилизировать, - глядя на мешки, заметил Шнур.
- Почему вы все разговариваете такими длинными словами? - возмутилась Бруха, - ути...утили...я даже не могу это выгово...выгово...рить, не то что понять! Ты можешь сказать коротким?
- Ну, это…,- почесал в затылке Шнур, - переработать...нет, тоже длинное...вот!...сжечь!
- Ага, - поняла Бруха, - сожгу, попозже, у меня свой способ.
После ужина усталый Шнур забрался в свой мешок, а Бруха, кокетливо приоткрыв новенькую дверь, проскользнула в домик. Около тюфячка, на низенькой плетёной табуретке стояла, в скорлупке грецкого ореха, зажжённая свечка, рядом с ней — в баночке из-под драже — букетик синих фиалок. Дубовый паркет отливал мёдом. А на стене висела микрина сумочка, через отверстия которой вырывался, когда на неё падал отсвет, тёмно-красный лучик.
10.
Однажды, когда у Брухи было ужасно хозяйственное настроение, и она хлопотала около домика, её внимание привлекла голова Микры, торчащая над кустами на другом краю поляны. Голова подмигивала сначала правым глазом, потом левым, напоминая железнодорожный семафор. Поняв, что её заметили, голова замигала обоими глазами. Бруха приняла сигнал и сделала вид, что собирается по-ягоды. Она надела на руку чайник и быстрым шагом направилась сами понимаете куда. Когда ведьмица поравнялась с Феей, та втянула шею в плечи и, не поворачиваясь, прошелестела: «Когда стемнеет, приходите... ко мне, поболтаем... по-девичьи». Бруха кивнула в знак согласия и прошла мимо, не оглядываясь.
Когда взошла луна, и Шнур залез в свой мешок вместе с Даром, который уже вторую ночь спал у него под мышкой, Бруха потихоньку выбралась из домика и направилась к озеру. Микра сидела на большом валуне у кромки воды и запускала калоши в плаванье. Дальность их уплытия она регулировала сучковатой палкой, всякий раз цепляя крючком за задник, если калоша чересчур набирала обороты.
Увидев ведьмицу, Микра корябнула пальцем по камню, указывая место рядом с собой.
- Очень - очень рада, что вы согласились принять моё предложение, - пропищала она без своих обычных заминок, - у меня к вам очень-очень важное дело. Можно сказать дело жизни и смерти.
Она покопалась за пазухой и извлекла плоский предмет, бережно завёрнутый в тщательно отбитые и размягчённые листья камыша. Сняв обёртку, она аккуратно сложила её вчетверо и положила на камень. Бруха с нетерпением смотрела на предмет, но он был увязан крест на крест двумя шнурками, которые держали тряпочку из тины. Освободив от пут, Микра торжественно показала его Брухе — это был небольшой журнал в глянцевой обложке.
- Я нашла его сегодня там — в траве, - Микра показала куда-то за спину, - наверное, туристы потеряли. И здесь… есть такие штучки…я уже посмотрела, конечно, и не могла...не поделиться. Тем более, что...ваш друг...он же ещё не уехал…
Бруха потянулась, чтобы взять журнал, но Микра мягко отстранила её. Она положила его себе на колени и стала медленно листать, страницу за страницей. Лунный свет дрожал на гладких, вкусно пахнущих листах, и казалось, что луна вместе с ними рассматривает это чудо, которое свалилось Микре на голову, а вернее, подвернулось под ноги. Это был каталог товаров «Всё для дома», которые можно заказать по-почте.
Наконец Микра остановилась и сфокусировала свои глаза на предпоследней странице.
- Вот, - шёпотом проговорила она, - вопрос жизни и смерти, - и указала на изображение великолепных светло-голубых калош. - Подумать только, светло-голубые! Я даже представить себе не могла, что они … существуют! Я во всём себе отказываю… живу трудно, сыро, и уверена… что достойна таких калош!
Микра ещё что-то долго говорила, лицо её порозовело, и она даже помолодела, насколько это можно было рассмотреть в потёмках.